Десять дней спустя, когда три эмигранта еще ждали в Марселе английской визы, Уэстон был уже в лиссабонском порту; в полночь его подвезли на моторной лодке к судну, бросившему якорь далеко в море. На сером судне не видно было ни названия, ни флага. Оно простояло на том же месте еще три дня. Каждую ночь на судно прибывали все новые и новые пассажиры. В последнюю ночь к ним явились чех с молодой женой, шесть поляков (путешествуя по Испании, Уэстон встретил их когда-то в вагоне-ресторане) и тот двадцатилетний француз, которому он дал деньги в лесу во Франции.
Когда безымянное судно причалило к английскому берегу, «битва за Англию» уже началась. Каждый человек, способный носить оружие, был на счету. Уэстон явился в свою часть. На следующий день он уже участвовал в воздушном бою над Лондоном.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Матильда сидела в кабинете и читала письмо, в котором Уэстон описывал ей свое удачное бегство из Франции. Целых четыре месяца, днем и ночью, Матильду мучил страх, что его уже нет в живых.
Перед ней на письменном столе лежала газета: Матильда только что прочла очередное сообщение о «битве за Англию», о том, сколько немецких и сколько английских самолетов было сбито над Лондоном.
«Теперь он там», — Матильда уронила письмо на колени.
Ветер швырнул в комнату вздувшуюся пузырем белую занавеску и смахнул письмо на пол. Матильда ничего не замечала. Она видела воздушный бой над Лондоном. Ее полуоткрытые губы жадно хватали воздух.
«Ну, а если бы я знала заранее, что он погибнет. Как бы я тогда отнеслась к этой войне? По-прежнему говорила бы: «Надо победить любой ценой»?»
На этот вопрос Матильда не находила ответа. Вся ее жизнь состояла из беспрерывных мук.
«Что будет со мной, если из Лондона придет официальное извещение со словами «killed in action»?[4] — думала она, расчесывая щеткой волосы Барбары. — Как мне тогда жить?»
— Семьдесят пять раз — это тоже очень-очень много, — сказала Барбара, — ты, мама, должна, собственно говоря, со мной согласиться.
Но как она ни вертелась, ей все же пришлось дождаться, пока Матильда провела сто раз щеткой по ее волосам.
— Каждое утро по сто раз! Это ужасно. А как ты, мама, к этому относилась, когда была маленькой?
— Я была терпеливей, чем ты, и сидела смирно. С притворным удивлением Барбара покачала головой.
«Может быть, такое извещение вовсе и не придет. Никогда не придет!» — думала Матильда.
— Это очень полезно для волос, Барбара. От щетки они приобретают блеск. Когда ты вырастешь большая, тебе будет приятно, что у тебя красивые волосы.
Теперь Барбара стояла на одной ножке, стараясь держаться как можно прямее.
— Право, не знаю, что мне будет приятно! — возразила она со вздохом.
Барбаре было семь лет. Белое платьице с зеленым поясом, все-то величиной с носовой платок, не доходило ей до колен. Было ясное воскресное утро. На дворе стоял сентябрь.
Днем к ним зашла Астра. Она приехала повидаться с охотником на орлов, который учился в городской гимназии. Ему было шестнадцать. Барбара тотчас же затащила его в детскую. Мария принесла кофе. Подруги сидели на террасе в тени каштана.
Они давно не виделись. За это время произошло много событий. С момента капитуляции Франции над маленькой демократической Швейцарией, окруженной со всех сторон немецкими армиями, нависла тяжелая угроза. В те дни даже люди решительные сомневались в возможности защитить Швейцарию. Мария, бросившая как-то перед отъездом Уэстона: «У нас пошли бы сражаться все, кто только может держать винтовку, каждая женщина, каждый желторотый юнец», — не принимала участия в разговоре. В глазах у нее застыл страх, — казалось, они отражали душевное состояние всего ее народа. В Швейцарии прошла мобилизация. Мартин уже целый год находился на границе. Машинально выуживая ложечкой сахар со дна чашки, Астра сказала:
— Теперь старшему нашлась бы работа и дома. Но ничего не поделаешь.
Охотник на орлов уже давно решил стать зубным врачом.
Когда Астра впервые привела его к зубному врачу и он увидел белоснежный кабинет, вращающееся белое кресло, белую бормашину и шкаф из стекла и эмали, на стеклянных полках которого в строгом порядке были разложены десятки сверкающих инструментов, он принял бесповоротное решение. А теперь у него самого было много зубоврачебных инструментов, и каждый свободный час он ревностно трудился в кабинете у зубного техника.