Битва на Волге, стоившая России стольких жертв, определила поражение Германии во второй мировой войне. История уже занесла ее в свои скрижали.
В результате второго зимнего наступления русских немцы отошли за Харьков. Но 15 марта они снова заняли его.
В те дни весь мир гадал, когда же наконец Англия и Америка придут на помощь Советскому Союзу и откроют во Франции второй фронт.
В июле Матильда прочла статью, где говорилось: «Союзники России сражаются в Сицилии против трех немецких дивизий, в то время как на советско-германском фронте находится двести фашистских дивизий. Немцы решились здесь на третье летнее наступление только потому, что миллионы обученных солдат по-прежнему отсиживаются в Англии и Америке, вдали от европейского театра военных действий. Неужели Англия и Америка считают, что они выйдут из войны более сильными, если Россия освободит свою территорию без помощи союзников и выиграет войну ценой огромных потерь?»
Дочитав статью до конца, Матильда увидела, что автор статьи — Паули. Во время войны ей не раз попадались его корреспонденции. В начале войны Паули сам начал издавать еженедельник, но после выхода первых четырех номеров журнал был запрещен за резкие выпады против нацистской Германии.
Русские остановили третье летнее наступление немцев и 12 июля сами перешли в контрнаступление. Гитлеровцы были отброшены к Днепру. К концу сентября советские войска освободили почти половину всей территории, которую немцы оккупировали за два года войны, потеряв миллионы убитыми и ранеными. Германия, мощь которой была подорвана уже после битвы на Волге, теперь окончательно проиграла войну Советскому Союзу.
Матильда следила за мировыми событиями с чувством человека, который уже ничего не ждет от жизни для себя лично. Она хотела, чтобы война кончилась, но не представляла себе, как сложатся в дни мира ее отношения с Уэстоном.
Как-то в августе, вернувшись под вечер из города, Матильда узнала от Марии, что ее ждет телеграмма. Телеграмма лежит в гостиной, сказала ей служанка, чистившая в саду медную ручку калитки.
За десять лет замужества Матильда ни разу не получала телеграмм. Ледяная рука сжала ее сердце; по спине и по затылку забегали мурашки. В голове у нее мелькнула мысль: «А ведь он собирался закончить после войны свою «Историю Англии».
От калитки до дома было всего шагов двадцать. Но пока Матильда прошла их, пролетела вечность. Быть может, это вовсе не официальное извещение? Сейчас еще есть надежда. Сейчас. Но что будет с ней, когда она распечатает телеграмму? Матильде казалось, что надежда все убывает и убывает, как зерно, которое неудержимо сыплется из разорванного мешка. «Нет, он должен жить. Он такой сильный и смелый и никому не сделал зла».
Она остановилась посреди комнаты. Телеграмма лежала на столе. Матильда прижала руки к щекам, все ее тело сотрясала дрожь.
Телеграмма была от Паули, в ней было сказано, что пастор приезжает в город шестичасовым поездом и собирается отужинать у Матильды. В первую секунду Матильде показалось, что ее мозг озарила молния, но потом все снова заволокло серой пеленой. И Матильда опять почувствовала то же, что чувствовала все эти последние месяцы, — какая-то частица ее души навсегда умерла.
Было уже больше шести. Матильда накрывала на стол. «Возможно, он все же вернется. Его ждет любимый труд. А я отойду в сторонку. Но как будет с Барбарой? Ведь у нас дочь».
Матильда надела черное платье, которое уже давно не надевала. Она увидела в зеркале, что платье висит на ней мешком. «Какая я жалкая», — подумала она.
Вид Матильды потряс Паули. Паули ожидал встретить ее такой, какой она была год назад, истерзанной страхом, но поддающейся утешениям. Теперь оказалось, что утешать некого. Матильда была спокойна и почти излечилась от страха за Уэстона. Тем не менее ее состояние не на шутку встревожило доброго пастора; пусть уж лучше чувствует себя разбитой и беспомощной. «Матильда отмучилась, — думал Паули, — но ведь так говорят только о покойниках».
Уже несколько лет Матильда ела с Марией на кухне; в ярко освещенной столовой она казалась себе чужой, как будто сидела в гостях. Барбара поместилась рядом с Паули. Ей было уже десять. Дождавшись паузы в разговоре, Барбара начала рассказывать:
— Большие мальчишки — семиклассники — играют на переменках во «второй фронт». Они выстраиваются на школьном дворе рядами: в одном ряду русские, в другом немцы, в третьем американцы и англичане. Русские и немцы дерутся и падают. А американцы и англичане стоят и смотрят.