Уэстон спешит к ней и произносит слово, тайный смысл которого знают только они двое — он и она, потом нежно обнимает ее. Матильда протягивает ему губы и в страстном порыве поднимает глаза к небу. Розовое птичье яйцо опускается из каких-то голубых космических далей, вот оно уже совсем близко от земли, из яйца вылезает пестрая, как бабочка, птичка и внезапно взмывает к солнцу. Матильда знает, что это ребенок, который мог бы родиться, если бы сердцем она всегда оставалась с Уэстоном. В смущении она отводит глаза в сторону. А Уэстон говорит ей в оправдание: «Война не дает родиться миллионам детей». Она видит его улыбку. «Теперь мы опять можем сидеть с тобой по вечерам в саду».
Где-то стукнула калитка, Матильда проснулась. Уэстон медленно прошел по лужайке и, задумавшись, остановился под каштаном. Матильда с трудом обуздала себя — так ей хотелось вскочить со скамейки и подбежать к мужу. Она вдруг почувствовала, что в ней произошел какой-то перелом. Ничего не сковывало ее больше, в душе проснулась нежность, только странная застенчивость не давала Матильде проявить свои чувства. Из боязни выдать себя она не заговорила с Уэстоном, покраснев, она закрыла глаза и притворилась спящей.
Уэстон нерешительно шагнул к жене и посмотрел на нее. Он радовался, что она поздоровела. Тихонько постояв секунду, он двинулся к дому и прошел прямо к себе в кабинет.
В последние дни Уэстон много раз нерешительно и как бы нехотя останавливался около старой, невероятной толщины рукописи. Он еще не прочел ни одной страницы своей «Истории Англии», но уже заглянул в черную клеенчатую тетрадь с набросками для последней главы будущей книги. Записи, сделанные за несколько недель до отъезда в Лондон, уже не удовлетворяли его. Англия 1945 года коренным образом отличалась от Англии 1939 года. Его, как историка, старые заметки только раздражали. Впрочем, Уэстон не желал углубляться в мысли о работе. Он так и не сел за письменный стол; он написал несколько строк стоя. Ему хотелось объяснить, почему подавляющее большинство его соотечественников впервые в истории Англии избрало лейбористское правительство и почему Англия перестала быть ведущей державой, уступив место России и Америке. Но в конце концов Уэстон все же сел за стол и, углубившись в свои мысли, нацарапал на промокашке бомбардировщик над горящим городом.
Самая трудная полоса в жизни Матильды кончилась. Что ждет ее впереди, она не знала. С того часа, как, очнувшись от сна, она почувствовала себя внутренне свободной, вышедшей из оцепенения, Матильда держалась на некотором расстоянии от Уэстона, как и после рождения Барбары. Теперь дело было за ним; он должен был разгадать, что творится в ее сердце.
Ежедневно Матильда предпринимала далекие прогулки и возвращалась домой свежая, полная сил. Она снова казалась моложе своих лет, несмотря на то что в уголках ее глаз залегли морщинки. Белая кожа Матильды опять была окружена душистым облачком, находившимся в беспрестанном движении. И все же в ее лице появилось что-то новое, придававшее Матильде особую привлекательность: было видно, что, несмотря на прожитые годы, несмотря на любовь и страдания, она осталась той же чистой девочкой, какой была много лет назад.
Однажды в чудесный августовский день вся семья случайно встретилась у прямой, как стрела, дорожки. Дорожка выбегала из леса — его листва уже слегка пожелтела — и терялась в темно-зеленом ельнике. Услышав голос Барбары, Матильда притаилась в зарослях бука.
— Мы должны добежать, папа, вон до того дерева, видишь, на нем висит дорожный указатель. До него метров сто, по-моему. Итак, я считаю… Раз, два, три… — Улыбнувшись Уэстону, Барбара бросилась бежать.
Уэстон решил про себя, что даст Барбаре выиграть это соревнование. Но ему пришлось собрать все силы, чтобы не слишком отстать от тоненькой девчушки с голыми ногами, которая мчалась как вихрь.
Матильде вдруг показалось, что у нее выросли крылья. Так хорошо ей стало. «Какое счастье, что он пережил войну и дурачится теперь со своей дочуркой. Надо стать на колени и поблагодарить судьбу». Она хотела незаметно уйти. Но было уже поздно. Отец с дочерью, взявшись за руки, направлялись к ней. Матильде пришлось выйти из своего убежища.
— Вот мы и встретились, — сказал Уэстон, улыбаясь.