Говорили об Октябрьской революции. Большевики свергли Временное правительство Керенского и взяли власть в свои руки. Западные державы уже готовили контрреволюционную интервенцию, вдохновителем которой был Уинстон Черчилль. Анархист с высокомерной улыбкой заявил: «Пока большевики не отменят деньги, вся эта революция меня нисколько не занимает». Он находил большевиков недостаточно левыми.
Людвиг Рубинер предложил взорвать бомбой Железного Гинденбурга, который стоял в Зигесалле, весь обитый гвоздями — по марке за гвоздь. Этот поступок неизбежно вызовет революцию в Германии. Оба взволнованно обсуждали, кто из них должен провезти бомбу в Берлин и устроить взрыв. Идея сильно увлекла обоих, но дальше идеи дело не пошло.
Вышла из печати книга «Человек добр». Она вызвала большой интерес в Швейцарии, и вскоре появился десяток переводов. Но в Германию книгу не пропустили. Не прорвалось даже несколько экземпляров, отправленных почтой. Михаэль не знал, что и делать, — ведь он написал книгу именно против германского милитаризма.
Как-то ночью, уже в полусне, он вдруг вспомнил одного из своих почитателей — профессора Н., который работал в отделе пропаганды министерства иностранных дел Германии. Михаэль письменно запросил профессора, нельзя ли послать ему несколько экземпляров книги и список адресатов. Наивный мечтатель, очевидно даже и не подозревавший, какой опасности он подвергается, в благодарственном письме ответил полным согласием.
После долгих поисков Михаэль нашел в Старом городе переплетчика, у которого завалялись целые кипы лишних переплетов от швейцарского свода законов и от книги «Путь через пустыню». На обложке последней был изображен верблюд и на нем — бедуин в белом бурнусе; залитые лучами заходящего солнца, они ехали на Запад. Михаэль купил на полученный им гонорар тысячу экземпляров своей книги, велел переплести их в эти безобидные обложки и отправил три огромных ящика в Берлин, в министерство иностранных дел, профессору Н.
Когда от профессора Н. пришло письмо, где он сообщал, что ящики получены и книги разосланы лицам, указанным в списке, Михаэль был ошеломлен, как всякий человек, который неожиданно благодаря счастливому стечению обстоятельств добился своей цели.
Очень обрадовавшись, он сунул письмо в карман и пошел в город. По дороге он купил роман «Огонь» Барбюса, только что появившийся у Макса Рашера. Хозяин книжной лавки сказал:
— Вчера один человек купил у меня по поручению английского правительства пятьсот экземпляров вашей книги «Человек добр» для немецких военнопленных.
Был чудесный осенний вечер. На Бельвюплаце и на берегу озера собралось много людей. Они стояли кучками, и ораторы экспромтом произносили пацифистские речи. Тут же возникали оживленные споры. Михаэль остановился — он услышал то, о чем писал в своей книге. Первый раз — после окончания школы — у него на глазах навернулись слезы.
На обратном пути, проходя через Старый город, он услышал доносившееся из погребка пение. Голос женщины показался ему знакомым. Он спустился в погребок. На эстраде стояла Эмми Хеннингс.
Так как в кабаре «Вольтер» редко появлялись платные посетители, а Гуго Балль и его подруга Эмми должны были что-то есть, они бросили на произвол судьбы свое детище. Сами они уже несколько дней выступали в этом крохотном погребке, который каждый вечер был набит битком.
Эмми, выкрашенная в кофейный цвет, изображала индианку, прекрасную сестру вождя Виннету, на белокурой головке красовался позолоченный картонный обруч с перьями, Гуго Балль сопровождал ее грустные дикарские песни, барабаня на рояле — музыка и текст принадлежали ему. В отличие от хоровых дадаистских песнопений, эти тексты имели весьма доступный смысл, легко усваиваемый посетителями, и приносили доход. (Позднее Гуго Балль перешел в католичество и написал полуфилософский труд о католицизме. Вскоре после этого он умер.)
Двадцать второго декабря 1917 года начались мирные переговоры между Германией и Россией. Это известие вызвало глубочайшее смятение и в Швейцарии. Двадцать представителей интеллигенции — среди них швейцарские деятели культуры и всемирно известные деятели, проживавшие тогда в Швейцарии, — подписали адресованную Ленину телеграмму, где просили его не заключать мира с Германией. Но Ленин, по-видимому, считал защиту и окончательную победу революции делом более важным: 3 марта 1918 года был подписан Брест-Литовский мирный договор.
В эти дни из Берлина в Цюрих приехал друг Михаэля, философ доктор Отто Бук. Он поселился у Михаэля. Пообедав, он стал описывать положение в Берлине. Голод, и только голод, на улицах нет мужчин — только старики и калеки. В победу Германии уже никто не верит. Измученные войной солдаты, приехав в отпуск, тысячами скрываются и предпочитают быть расстрелянными за дезертирство, чем возвращаться на фронт. И в эти дни всеобщего уныния книга Михаэля подействовала как вспышка метеорита.