— Представьте себе.
«Как это может быть? — спрашивал он себя, вернувшись в свою квартиру, полный непонятного возмущения. — Как это может быть?»
Он остановился перед кушеткой. Нашел на подушке волосок. Поднес его к свету. Волосок отливал медным блеском. «Память о ней». Смеясь над собой самим, взял эту блестящую, вьющуюся шелковинку, положил в конверт и громко сказал:
— Влюблен, милый мой! Да еще как влюблен! По уши. И не только влюблен!
Ему казалось, что он угадал уже, почему Илона лишилась внутреннего равновесия. Какой-то человек или сама жизнь подвергли насилию эту чувствительнейшую душу и навязали ей чужеродные наслоения, которые стали ее мукой и от которых она уже не может избавиться без посторонней помощи. То же самое случилось с ним по вине учителя Дюрра. Пришлось написать «Разбойничью шайку» и «Причину» — только так затянулись раны, нанесенные учителем. Но не всякий способен к самоисцелению. Илоне нужна поддержка. Лишь пониманием, только силой чувства можно постепенно вернуть Илону в ее духовный центр. Только тогда она опять станет самой собой и сможет свободно распоряжаться своим богатством, сможет дарить и принимать дары.
Михаэль познакомился с Лизой, когда та уже была больна. И все одиннадцать лет она болела. Благодаря этому чувство Михаэля стало еще глубже. Какая-то часть его существа настоятельно требовала помогать женщине, которая ему близка, и защищать ее. Он освободит Илону от душевных мук, и это ключ к крепости. В один прекрасный день Илона выйдет на зеленый луг из своей крепости и будет счастлива с ним.
Хотя Михаэль, как и прежде, по десять раз переписывал каждую страничку, пока она не удовлетворяла его, а некоторые страницы даже больше десяти раз, работа над «Оксенфуртским мужским квартетом», его «лучшей книгой, которую он посвятит Илоне», шла у него сравнительно легко. Во время работы он приходил в то же самое расположение духа, какое было у него двенадцать лет тому назад, когда он писал «Разбойничью шайку».
Члены разбойничьей шайки, которые когда-то хотели спалить весь Вюрцбург вместе с учителем Дюрром и твердо решили бежать после пожара за море, чтобы на «диком западе» совершать великие подвиги, помогая индейцам в их борьбе против «ненавистных белых», теперь, в «Мужском квартете», выведены уже солидными бюргерами, отцами семейств, а их сынишки, дерзкие, как воробьи, и отважные, как охотники за бизонами, в свою очередь мечтают теперь о великих подвигах. Разбойники уже много лет ходят без работы, их закружил водоворот безвыходности времен инфляции. Несмотря на все старания, им не удается найти приличную работу, которая может прокормить человека и в то же время не унижает его достоинства, да и вообще никакой работы не предвидится, а жена и дети хотят есть, и платить за квартиру тоже надо. Поэтому Соколиный Глаз, Красное Облако, Король воздуха и письмоводитель под командой Бледнолицего капитана, которого они избирают своим импресарио, решаются на последнее средство: организовать мужской квартет и давать окрестным крестьянам платные концерты во фраках и жилетах, взятых напрокат у портного Фирнекеза, не сшившего за всю свою жизнь ни одного фрака, отчего, конечно, и фраки его имеют невыразимо нелепый вид. В «Оксенфуртском мужском квартете» трагическое и смешное должны идти рука об руку сквозь человеческое бытие. Михаэль смеялся и горевал со своими героями, точно так же как и тогда, когда он писал «Разбойничью шайку».
Работая над книгой, он все время вспоминал, что и в «Разбойничьей шайке» все происходило совсем не так, как в действительности, и в то же время все было именно таким, как в действительности. Будучи еще начинающим писателем, Михаэль следовал этому решающему правилу искусства совершенно бессознательно, теперь же процесс воплощения действительности в искусстве происходил сознательно до последней детали.
Он говорил себе: «Дать в романе полный отчет о действительности немыслимо, скопированная действительность не может быть правдивой. Ибо если кто-нибудь попытался бы изобразить все, что два человека переживают за каких-нибудь десять минут — в комнате или на улице, в ресторане или в лесу, — все, что они думают, ощущают, чувствуют, слышат, видят, говорят, умалчивают, вспоминают, скрывают, то подробное и правдивое описание только этих десяти минут заняло бы по меньшей мере несколько сот страниц. Следовательно, поскольку в каждом отдельном случае можно воссоздать только крохотный отрезок действительности, даже этот описанный отрезок не будет правдив. Поэтому не нужно изображать героя романа точно таким, каким он был в действительности, и точно так, как он вел себя на самом деле. Существует только внутренняя правда. Только внутренний облик действующего лица, места действия, ситуации, который ты увидел и передал, может быть правдив, и вот тут-то каким-то непостижимым образом все оказывается точно таким, каким было на самом деле».