На письменном столе стояла фотография Розы в рамке из ракушек. Заметив, что взгляд Матильды устремлен на фотографию, учитель протянул ее своей гостье.
— Да, такая она была. Хорошо еще, что ее сфотографировали. Это ее единственная карточка.
«Не надо плакать», — сказала себе Матильда и с нежной улыбкой прижалась щекой к фотографии.
— Как ты живешь, Матильда? Хорошо?
Матильда не должна показывать ему, как она счастлива.
Глубоко вздохнув, молодая женщина кивнула. Не знает ли он случайно, сколько времени идет письмо с острова Явы в их деревню и из их деревни на остров Яву?
— Приблизительно знаю. Между метрополией и колонией существует регулярная авиасвязь.
— Ах, вот как!.. А пассажиры тоже могут летать?
— Да, эта линия не только почтовая! Самолеты берут с собой пассажиров.
— Неужели!
— Ты что, собралась ехать на Яву?
— Конечно нет! Просто так!.. Сколько же времени, по-вашему, идут оттуда письма?
— Дней пять, наверное. Самое большое дней шесть.
— Правда?
— Но если послать письмо морем… Тогда — это очень долгая история.
Окрыленная словами учителя «самое большее дней шесть», Матильда побежала к Астре, жившей по соседству со школой, и вдруг увидела работника. Он точил ножи от соломорезки на круглом точильном камне, который вращал старший мальчуган.
Пока работник здоровался с Матильдой, храбрый покоритель орлов и лисиц снова привел в движение точильный камень и приложил к нему свой перочинный ножичек.
Не выпуская руку работника из своей руки, Матильда сказала:
— Давай пройдемся немного по саду.
В саду было тихо и безлюдно. Матильда и работник остановились на широкой дорожке, делившей сад на две части.
— То, что я тебе сейчас скажу, не знает еще ни одна живая душа. Даже мама и та не знает.
— Будь спокойна, Матильда, я буду нем. — Работник все еще держал в руках широкий блестящий нож соломорезки.
«Нельзя допустить, чтобы и там, в горах, он питал напрасные надежды». Этого она не может допустить. Но колени Матильды дрожали.
— Я не хочу, чтобы ты узнал это от чужих. Ты станешь тогда обо мне плохо думать.
— О тебе, Матильда? Почему? Этого никогда не будет.
— Лучше я скажу тебе все сама, и притом сразу… Я опять выхожу замуж.
Сперва работник бросил взгляд на широкий нож, случайно оказавшийся у него в руках, и только после этого перевел глаза на Матильду. Она опустила голову.
— Значит, ты опять выходишь замуж?
— Так уж получилось, — ответила Матильда и подняла глаза.
Нож выпал из рук работника, но он снова поднял его.
— По крайней мере теперь я все знаю.
Лицо у него стало серым. Матильде хотелось сказать ему на прощанье несколько дружеских слов. Но она побоялась его обидеть и промолчала. Они одновременно двинулись в обратный путь, обошли вокруг дома, пересекли двор и вернулись к точильному камню, — дорога показалась им очень длинной, ведь они не проронили ни звука.
— Раз так, прощай, Матильда. Теперь я все знаю.
Матильда хотела встретиться с ним взглядом, но он отвел глаза.
— Прощай, не поминай лихом.
Так они расстались. Матильда вошла в дом.
Работник пошел в свою каморку и сел на стул. Обеими руками он начал тереть себе лоб и щеки, как это делают люди, когда у них немеет лицо; не отрываясь и не шевелясь, он смотрел в одну точку. Потом бросил взгляд на охотничье ружье Мартина. Правда, он мог выбрать и другой путь, но тот путь тонул в серой мгле. Он вел на чужбину. В родных краях он остаться не может, не может снова пасти скот в горах. Он должен уйти. Так или иначе.
С чувством смертельной усталости, какое испытывает человек, потерявший всякую надежду, он опять вспомнил об охотничьем ружье, а потом подумал о жизни на чужбине, жизни во мгле, и жестокая спазма сдавила ему горло.
В углу стоял деревянный сундучок, покрашенный серой масляной краской, с замком и железной ручкой — работник смастерил его сам. Вещей у него было немного. Он быстро сложил их в сундучок. Губы у него посинели.
— Ну, а теперь уходи, вон он идет, — сказала Астра и несколько раз быстро поцеловала Матильду.
Матильда вышла через черный ход.
По лицу работника, по его окаменевшему, темному, как гранит, лицу было видно, что его решение непреклонно. Астра подвинула ему стул.
— Ладно, я, пожалуй, присяду. — Работник сел на стул. — Думается, Матильда тебе все рассказала.
И хотя работник смотрел Астре прямо в лицо, Астра так и не смогла встретиться с ним взглядом. Так же, как и Матильда.