Вдруг Матильда выронила из рук платье и застыла: она поняла, что по ее вине они с Уэстоном отдалились друг от друга. Эта мысль так потрясла молодую женщину, что она забыла даже об одевании. Щеки у нее горели. Матильда села в кресло и впервые задумалась над тем, почему она уже несколько месяцев держится от Уэстона на расстоянии. Она была смущена и встревожена, так как сама не понимала причины своего поведения.
Педантично, словно добросовестный врач, она начала прежде всего исключать все то, что не могло повлиять на их отношения. Она его любит. Даже если бы у нее не осталось ничего, кроме воспоминаний, она любила бы его до конца своих дней. Значит, любовь здесь ни при чем… Ни при чем и ее страхи, что она потеряла свою привлекательность как женщина. Ведь Матильда хорошо знает: из-за какой-нибудь лишней складочки или морщинки любовь его не уменьшится. Так в чем же дело?
Матильда вдруг потеряла нить своих размышлений и устало откинулась на спинку кресла, голова сама собой склонилась на плечо. Перед ее глазами вставали неясные картины, в голове бродили смутные мысли. Она видела, как Уэстон входит в комнату с видом человека, знающего, что он любим. «Мы женаты уже почти год. Год — это долгий срок, если люди видятся ежедневно. Они привыкают друг к другу. И именно в этом таится опасность».
На секунду Матильде показалось, что она поняла причину той перемены, которая совершилась в ней. Но ведь она теперь не менее дорога Уэстону, чем была в охотничьей сторожке. Каждый день приносит тому доказательства. Что же ей в таком случае надо? Она любима, у них здоровый, несказанно милый ребенок. Она счастлива в семейной жизни. Конечно же, она теперь не та женщина, какой была в дни их свадебного путешествия. Матильда улыбнулась. Нет, сейчас про нее не скажешь, что она еще не распустившийся цветок. Она была беременна и родила. Такие вещи не проходят бесследно. Они меняют душу женщины.
Внезапно Матильда дотронулась указательным пальцем до бедра, словно именно здесь она нашла объяснение всем своим поступкам.
«Значит, наша любовь тоже должна претерпеть какие-то изменения, тогда и впредь все пойдет хорошо. Я хочу сказать, что теперь он должен относиться ко мне иначе, чем в медовый месяц; он должен любить меня такой, какой я стала сейчас. Вот в чем дело».
На душе у нее опять было легко. Вставая, она громко рассмеялась. «Одним словом — молодая мать набивает себе цену; она желает, чтобы муж завоевал ее вновь, и притом совсем иначе, чем раньше».
Матильда взяла со стула свое тонкое летнее платьице. «Боже мой, — думала она, — там, в Германии, все гибнет, а я размышляю, как мне удержать его любовь. Хотя, быть может, и в стране кровавого безумия, грозящего смертью всем и каждому, какая-нибудь женщина тоже думает сейчас о том, как бы ей не потерять возлюбленного. К сожалению, мы больше заботимся о своей личной судьбе, чем о судьбах мира. Даже если бы весь земной шар был охвачен пожаром, человек думал бы об обеде и о тех, кто ему дорог. Так уж мы устроены. Нечего себя обманывать».
Матильда вытащила несколько больших ромашек из букета, стоявшего на туалетном столике, — она хотела украсить ими свое светло-зеленое шелковое платье, рисунок которого напоминал крохотные ромашки. Платье в белых цветочках будило воспоминания о благоухающей поляне в лесу. А красивое спокойное лицо Матильды походило на строгие лица женщин, изображенные на полотнах старинных мастеров.
Уэстон, сидевший у себя в кабинете, услышал шаги жены, встал из-за письменного стола и, позабыв о девятом веке, пошел к Матильде.
По тому, как сердечно и в то же время недоступно Матильда держала себя, можно было понять, что она продолжает свою игру, игру, которую женщины ведут совершенно бессознательно, ибо сердцем они постигают то, чего не постигнешь разумом. Матильда ходила взад и вперед по комнате, чувствуя на себе взгляд Уэстона; она то поправляла цветы в вазах, то на ходу проводила рукой по скатерти, сама не сознавая, что держится сейчас иначе, чем всегда, ибо у окна стоит человек, которого ей надо держать во власти своих чар.
Уэстон был встревожен. Хорошо, что они скоро пойдут обедать на террасу. Там они останутся вдвоем, и он спросит Матильду, почему она так переменилась. Ведь инстинктивно она знает лучше, чем он, все, что касается их отношений.
Но и на этот раз Матильда, казалось, прочла мысли мужа. Они не пошли обедать на террасу. Вместе со служанкой они уселись за чисто выскобленный уютный деревянный стол на кухне. Отказаться от трапезы втроем, не проявляя особого упрямства, Уэстон не мог. Обеды на кухне не являлись новшеством. Уэстон с большой охотой беседовал со служанкой, которая была родом из той же долины, что и Матильда, и, подобно Астре, хорошо, знала себе цену. Частенько они обедали вместе в безукоризненно чистой, выложенной белым кафелем кухне. Матильда и Мария в детстве вместе играли и до сих пор называли друг друга по имени.