начальником Центра подготовки космонавтов. Впоследствии в беседе с
журналистами он сам охарактеризовал себя как «врача с административно-командным уклоном». В этой автохарактеристике, конечно, была своя правда, но
далеко не вся правда. Слов нет, руководя ЦПК, пришлось Карпову и
администрировать, и командовать. Но еще больше пришлось ему изобретать, координировать, воспитывать, а главное, подбирать людей! Я особо подчеркиваю
подбор людей, потому что, по моему убеждению, именно в этом, несмотря на
существование в любом мало-мальски уважающем себя учрежде-97
нии так называемого отдела кадров, заключается задача номер один, стоящая
перед каждым руководителем. Если он, конечно, настоящий руководитель..
Были на этом совещании и другие люди, ранее мне не известные, но вскоре
ставшие хорошо знакомыми в общем деле, в которое я, начиная со дня этого
запомнившегося мне заседания, погрузился всеми своими помыслами.
Итак, тренажер остался на месте — там, где он был впервые смонтирован в
одном из стоящих на отлете корпусов нашего предприятия. Когда-то, еще до
войны, в этом корпусе размещалось лечебное учреждение. И, надо думать, больным было хорошо в просторном, со всех сторон окруженном густым
сосновым лесом доме. Хорошо, пока на опушке упомянутого леса не возник наш
аэродром. Такое соседство можно было считать приятным во всех отношениях, кроме одного — акустического. Тишина старого подмосковного леса сменилась
таким шумом, ревом, грохотом от прогреваемых моторов, рулящих, взлетающих, садящихся самолетов, что обитель отдыха и лечения довольно скоро пришлось
перевести в другое место. Вот она, оборотная сторона технического прогресса!
Тренажер стоял в комнате на втором этаже и казался очень большим. Я не раз
замечал эту закономерность: предметы, по самой своей природе предназначенные
для существования на просторе, кажутся в помещении более крупными и
громоздкими, чем они есть на самом деле. Так выглядят лодка в квартире, самолет в ангаре или цехе авиазавода. Так выглядел в комнате и космический
корабль.
Я сказал «космический корабль» потому, что основой тренажера являлся
макет корабля «Восток», внешне ничем не отличавшийся от того, которому
предстояло побывать в космосе.
Это был шар, обитый изнутри мягким поролоном, с небольшим боковым
иллюминатором, вторым круглым отверстием для оптического визирного
устройства «Взор», доской приборов, пультом и рукояткой ручного управления, креслом космонавта, — словом, со всем штатным оборудованием корабля.
В последующие годы такой корабль могли подробно рассматривать
миллионы посетителей павильона «Космонавтика» московской Выставки
достижений на-
98
родного хозяйства и многие тысячи побывавших в музее Звездного городка.
Но то в последующие годы. А тогда, увидев впервые космический корабль —
пусть предназначенный только для тренировок, — я ощутил редко посещающее
меня волнение. Вроде бы прикоснулся к чему-то большому, фантастическому, к
чему-то из Будущего. Я погладил рукой поверхность шара — вполне реальная
шершавая поверхность. Заглянул внутрь, на приборную доску — нормальные, похожие на авиационные приборы. . Фантастика оказалась густо перемешанной с
обычным, привычным, чуть было не сказал — земным.
Создатели тренажера объясняли мне его устройство, показывали
размещенные в соседней комнате пульт инструктора и секции электронно-вычислительной машины, с помощью которой тренажер «жил»: реагировал на
действия ручным управлением, светился транспарантами сигнального табло, отслеживал вращением смонтированного в центре приборной доски
миниатюрного глобуса движение (пока воображаемое) космического корабля
вокруг Земли. .
Мне казалось тогда, что чем меньше будет отличий — даже в мелочах —
между тренажером и настоящим космическим кораблем, тем лучше. Разницу
между собственно тренажером, предназначенным для формирования у
обучающихся каких-то рабочих навыков, и имитатором — натурной моделью, на
которой вырабатывается привычка к определенному, до последнего тумблера
включительно, интерьеру, я тогда еще не очень понимал. А потому бодрым