Поев, стали немедля собираться. Свой карабин Дорофеев попросил Лукерью Карповну спрятать в надежном месте. Два патрона, которые еще оставались в карабине, отдал Галиеву. Теперь солдаты были вооружены так: у Дорофеева — вартаняновский автомат и полмагазина патронов, у Галиева — карабин с одной обоймой и еще двумя патронами в запасе. Прягин был оснащен лучше всех: непочатый диск в автомате и два таких же на поясе.
Дорофеев таил надежду, что Прягин поделится с ним патронами. Но просить не хотел.
Насовали горячей картошки по пазухам и карманам, запаслись солью. Нашлись у Лукерьи Карповны еще две лепешки — дала. Их, разломив, поделили на троих солдат поровну.
— Ну, Саша, — не без грусти сказал Дорофеев, когда недолгие сборы, были закончены и все вышли из дому. — Теперь вот тебе командир! — он показал на Лукерью Карповну. — Слушайся ее, как меня.
Расстроенный Саша молчал. Губы его дрожали. Изо всех сил он старался не заплакать.
Саша и Лукерья Карповна вышли проводить. На краю фермы, у опушки, она показала тропу.
Попрощавшись с вконец расстроенным Сашей и с Лукерьей Карповной, Дорофеев поблагодарил ее за все. И еще раз попросил:
— Мальца побереги. Если фрицы заявятся, спрячь. А дождетесь наших — отправь, куда полагается.
Лукерья Карповна обнадежила:
— Та будьте покойны. Досмотрю.
12
Засыпанная палым листом тропка, на которой не было ни единого следа, петляла меж сосен, елок, голых берез и кленов, уводя в глубь леса. Всё настороженнее всматривались: враг может быть близко.
От фермы отошли, пожалуй, с километр. А еще не видно двух больших елей, от которых, как наказывала Лукерья Карповна, надо повернуть вправо.
Где-то впереди, не очень далеко, гулко отдаваясь по безмолвному лесу, простучала пулеметная очередь. Чуть потише вторая. И, наперебой, еще и еще…
Все остановились. Галиев тотчас же прислонился спиной к морщинистому стволу старой березы — стоять без опоры ему, видимо, было уже совсем трудно.
Прислушались. Много пулеметов стреляет? Или просто эхо по лесу перекатывается?
— Бой… — прошептал Дорофеев. — Знать бы, где немец, где наши…
— Немец левей маленько! — уверенно заявил Галиев.
— Откуда знаешь?
— По звуку. Ихний станковый… А вот наш! — глаза Галиева возбужденно блеснули, потеряв на миг выражение боли и усталости. — Наш ручной. А это — максим!
— Эк разбираешься ты! — поразился Дорофеев. — Удивительно…
— Почему удивительно, если мастер? Ты свое дело понимаешь? А я свое.
Стрельба разгоралась, отдаваясь по всему лесу.
— Вот что, — твердо сказал Прягин. — Следует повернуть назад.
— Не паникуй! — возразил Дорофеев.
— Но ты слышишь, как строчит? Не под немецкую, так под свою пулю попадешь.
— Нечего прения разводить! — Дорофеев шагнул вперед по тропинке.
— Нет, довольно! — Прягин не сдвинулся с места. — Из-за тебя двое погибло, еще хочешь? Благодарю покорно!..
— Хватит разговоров! Пошли! — оборвал Дорофеев.
— Да кто тебя надо мной командиром ставил? Мы с тобой в равном звании. Иди сам, если не терпится!
Повернувшись к Галиеву, Прягин спросил:
— Ты со мной, обратно на ферму?
Галиев молча отвел взгляд.
— А ну вас! — Прягин круто повернулся.
— Стой! — ухватил его за плечо Дорофеев.
— Чего тебе?
— Отдай!
— Ну да, как же!
— Отдай, говорю!
— Да какое ты имеешь право…
— Отдай. Велят, — наконец разомкнул уста Галиев.
Прягин бросил удивленный взгляд на Галиева, растерянно посмотрел на Дорофеева: лица обоих были полны суровой решимости.
— Ну и пожалуйста! — сунув задрожавшие пальцы за пазуху, Прягин выдернул толстый красный сверток. Дорофеев взял. Какое тяжелое! А раньше издали, в строю полка, казалось легким, крылатым…
Дорофеев аккуратно спрятал знамя себе под шинель.
Глядя вниз, Прягин вдевал расстегнувшийся шинельный крючок и никак не мог вдеть… Его тонкие губы обиженно кривились.
Пулеметная стрельба, доносившаяся издали, как-то сразу погасла. В наступившей тишине слышалось, как возбужденно дышит Прягин.
— Может, все ж с нами? Или в дезертиры подаешься? — спросил Дорофеев.
— Не оскорбляй! Я не дезертир…
— Ну, тогда идем!
Снова пошли по еле заметной под слоем мертвой листвы тропинке. Шагали в затылок один другому: впереди Дорофеев, за ним, все сильнее волоча ногу, Галиев, последним Прягин.