Во время школьных каникул Каламуш ходил с Коспаном за отарой. Он любил вечернюю степь, что с наслаждением отдыхает после дневного зноя, подставив прохладному ветру свою могучую грудь. Ясно проступает закатная даль. Сердце замирает, что-то неведомое манит туда. Каламуш садится на коня и скачет во весь опор. На полном скаку взлетает он на косогор. Впереди необозримое головокружительное пространство. Низины, далекие холмы. Хочется без конца скакать, стать частью этой красоты. Возвращается он, когда солнце уже скрывается. Издали видит стоящие на большом расстоянии друг от друга чабанские юрты. Они похожи на шлемы богатырей.
От земляного очага валит дым. Там его Жанель-апа хлопочет над ужином. С косогора заворачивает своих овец Коспан-ага. Он на коне. Тень его тянется за ним на целый километр. С любовью смотрит Коспан-ага на Каламуша и ласково говорит:
— Ты много скакал. Теперь не стой, поезжай рысью, чтобы конь отдышался.
Добротой и спокойствием веет от его большой фигуры, так же как от этой вечерней степи. Коспан-ага чем-то похож на Поля Робсона. Когда Каламуш увидел впервые портрет певца в журнале, его поразило это сходство. Он вырезал портрет из журнала и спрятал в учебник...
Кадыржан и Каламуш взбираются на холм, ветер становится еще более порывистым. Куренкаска, опустив шею, мотает головой, фыркает. Снег слепит все сильнее. Кругом не видно ни зги. Лошадиные копыта прощупывают дорогу. А где-то далеко, в безлюдной степи Кара-Киян, вместе со своей отарой скитается Коспан-ага. Уже пошли третьи сутки, а никаких вестей, как в воду канул. Если Каламуш к рассвету не доберется до Центральной и не поставит на ноги весь колхоз...
Прекрасный человек Коспан-ага. В детстве он заменял Каламушу отца, а теперь стал вроде брата или старшего друга, с которым Каламуш советуется во всем.
После окончания школы Каламуш начал работать вместе с Коспаном. Первые месяцы работы принесли разочарование. Чабанский труд, то, что раньше казалось ему делом нехитрым, скорее похожим на увлекательную игру, обернулось тяжелым потом, усталостью, а порой и отчаянием от своего неумения. «Брошу я это дело, уеду учиться», — решил Каламуш.
Своими мыслями он поделился с Коспаном.
— Я до сих пор не считал тебя легкомысленным. Сегодня здесь, завтра там. Как же это так получается? — спросил Коспан-ага с неожиданной холодностью.
— Буду всю зиму готовиться, а летом поступлю в институт. Кончу — вернусь.
Жанель горячо вступилась:
— Пускай учится. Зачем нам портить будущее мальчика?
— Человек, который при первой же трудности меняет свое решение — ненадежный человек. Если хотелось учиться дальше, то надо было решить это сразу после окончания школы... Ну, хорошо, коли хочешь — поезжай, — закончил разговор Коспан.
Каламуш почувствовал, что Коспан уязвлен. Всегда он добр и справедлив. Многое прощает Каламушу, только выражение лица меняется, когда тот говорит неправду или обижает сверстников. На лице появляется огорчение и боль, и нет большего наказания для Каламуша, чем видеть это. После того разговора он больше и не упоминал об отъезде. Каламуш мечтатель. Он много читает и размышляет в одиночестве. О чем только он не думает ночью, лежа на спине, глядя в звездное небо.
Как-то он увидел спутник. Маленькая звездочка медленно плыла по ночному небу. Зрелище это потрясло его. Он побежал за Жанель и Коспаном, долго тыкал пальцем в небо, кричал, пока и они не увидели спутник. Говорят, что скоро человек полетит в космос. «Вот здорово! Кто же полетит первым? Повезет же кому-то!» Какие только мысли не приходят в голову, когда ты один в степи...
Но как бы высоко ни возносились мечты, мысли Каламуша все чаще стали возвращаться к отаре. В последнее время он часто толкует с Коспаном-ага насчет комплексных чабанских бригад. Думают, прикидывают. Часто бывает Каламуш у учеников десятого класса. Каждый свой приезд обязательно заезжает к ним. Делится своими идеями.
— А вы, ребята, как только окончите школу, приходите работать в животноводство. Создадим новые бригады. Техника в животноводстве — вот что нам нужно. Тогда чабаны будут не просто чабанами, они станут и механизаторами. Хватит пасти овец по старинке. Вот увидите, все будет по-новому.
— Так тебе и дадут машины! Чего захотел! — возражают ребята.
— Знаем мы Кумара. Даст тебе коня, кнут в руки и — марш за отарой!
— Так мы и поверим, что Кумар послушается Каламуша.
Он так прожужжал им уши своей комплексной бригадой, что ребята окрестили его «комплексным чабаном». Каламуша это не смущает. Каждый раз он затевает новый спор.
— Технику нам дадут, ребята! Если по своей воле не дадут — заставим, — убеждает он их.
— Ну тогда и посмотрим! — отвечают ребята. Каламуш возмущается.
— Ишь, какие вы умные! Хотите на все готовенькое прийти. Вот вам машины, вот вам трактор — все готово! Нет! Мы сами всего добьемся. Дадут — спасибо, не дадут — вырвем. Нам нужны железные ребята, а не размазни какие-то.
Споры приносят свои плоды. Все больше ребят переходят на сторону Каламуша. Каламуш идет к директору школы. Тот его поддерживает. Они решают организовать встречу чабанов с учениками старших классов. У ребят меняется настроение. Каждый раз, когда Каламуш приезжает на центральную, они расспрашивают его о хозяйстве, советуются.
Слухи об активности Каламуша дошли до председателя Кумара. Разумеется, он обрадовался, что Каламуш зовет молодежь идти в животноводство, но насчет комплексных бригад — ни в какую.
Как бы Каламуш ни доказывал, ни убеждал, тот твердит свое:
— Брось ты, голубчик. Нереальную вещь предлагаешь. Посмотрим, как другие будут поступать. А вот то, что ты призываешь молодежь идти в животноводство, — это дельно. Об этом и толкуй.
Кумар как старый дуб. Как ни раскачивай его, не шелохнется. Хоть бы одна ветка дрогнула. Каламуш все подбивает Кадыржана: «Ты же передовой чабан, тебя-то он послушается», — но над Кадыржаном не каплет, и он молчит.
А мысль все кружится, как лошадь на аркане. Какой смысл во всем этом чабанстве, если весь твой труд, все твое богатство в один миг может поглотить джут...
И думает ли хоть кто-нибудь о том, что ты один в степи, что увидеть человека — это счастье для тебя, что вот в такой буран ты один на один борешься со смертью?
Каламуш, занятый своими мыслями, долго не замечает, что снег уже не падает. Рассвет робко проникает в густую темноту ночи, превращая ее в серую муть. Путники одеты тепло, но и сквозь одежду проникает морозный ветер. Руки и ноги коченеют, все тело сковывает холод. Каламуш шевелится, чтобы согреться, но одеревеневшая от холода одежда больно царапает тело, и от этого становится еще холоднее.
Они проезжают балку Тэнке, взбираются на бугор. Показывается ферма. Невысокие коровники, покрытые снегом, тянутся вдоль дороги. Куренкаска чует кислый запах навоза, резко поднимает голову, его тянет в тепло. Они подъезжают к небольшому домику возле коровника. Тут оживает и Кадыржан. Он кричит Каламушу:
— Подожди ты! Зайдем, согреемся малость! — Губы его дрожат от холода.
— Чего же останавливаться, когда осталось полчаса езды?
Каламуш пускает лошадь рысью. Его тело тоже томится по теплу, так и хочется зайти в этот маленький домик, манящий теплом и человеческим духом. Но он вспоминает Коспана-ага и берет себя в руки. Стоит ему расстегнуть пояс, лечь отдохнуть — перед глазами встанет Коспан, одиноко сражающийся с пургой.