Нищий даже не взглянул на Мурада. Капли дождя струились по его морщинистому лицу. Возле рта они делали поворот, стекая на бороду или следуя изгибу губ. Нищий пальцем не пошевелил, чтобы стряхнуть их.
Мурад раздумывал, как ему быть: положить динар в руку нищего или, как всегда, сделать вид, будто не замечает его. Он достал монету и бросил наугад в сторону пальто. Нищий поднял на Мурада свои холодные глаза, затем, не торопясь, поднял монету.
Мурад не уставал восхищаться нищим: представление и на этот раз прошло удачно. Прекрасный он актер и притом никогда ничего не говорит… Ведь молчание его красноречиво: «Счастливые люди, взгляните на меня и подайте милостыню. Вы не прогадаете в любом случае: если вы верующие, то даете в долг всевышнему, самому платежеспособному должнику, он вам воздаст сторицею. Если же нет, то сумейте оценить меня по достоинству, ведь я являю собой оборотную, мученическую сторону вашего счастья: без меня вы забыли бы о том, что счастливы!»
Мурад торопливо пошел прочь. Он знал, что жесткий взгляд старика провожает его. Обернулся он как раз в тот момент, когда нищий в ярости ударил пса по спине палкой, которую прятал под полой пальто.
Под дождем Алжир всегда выглядит необычно, однако не мог же ливень до такой степени изменить привычную декорацию. Мурад открывал для себя город, оказывается, прежде он его не знал. Узкие улицы, казалось, играли в прятки с морем, которое то появлялось, то исчезало вовсе неожиданно. На улицах было пустынно: прохожие, укрывшись в дверных проемах или под навесом, смотрели, как падает дождь.
Мурад бродил целый день. К вечеру он вернулся, совсем выбившись из сил.
— Вам просили передать это, — сказал консьерж.
Мурад узнал почерк Амалии.
«Вот уже два дня я бегаю за вашими чиновниками. Они неуловимы и перегружены. У них то совещание, то командировка, то вызов к министру. Такое долго не выдержать. Им грозит инфаркт или депрессия. Вам следовало бы поберечь их.
Но ты меня знаешь, я из тех, для кого главное не успех, а упорство. И я продолжаю упорствовать. Я готова примириться с тем, что они откажут мне в том или ином документе, связанном с нефтью, но не могу простить им, что сегодня вечером я лишилась из-за них Зеральды. Я чувствую себя обманутой. Это напоминает мне мои детские наказания: сегодня вечером ты не пойдешь на пляж! Остается надеяться, что дело поправимо, если, конечно, ты этого хочешь. Ave!»
Мурад сунул письмо в карман. Он постоял в раздумье, потом, вместо того чтобы подняться по лестнице, направился к выходу.
— Вы снова уходите? Что-нибудь забыли? — спросил консьерж.
— Я забыл напиться, — сказал Мурад.
Консьерж смотрел ему вслед, неодобрительно качая головой.
Мурад остановил такси и велел отвезти себя к Кристине. Она была дома одна.
— Я как раз набирала твой номер. Мне только что звонила Амалия. Она сейчас в редакции. Она оставила тебе записку, но боится, что ты не заедешь домой. Она просит извинить ее за сегодняшний вечер.
— Я знаю. У тебя есть виски?
— О! Так это, значит, серьезно. Из-за несостоявшегося свидания? Поздравляю тебя. Ты еще молод. Но ты ничего не рассказал мне про Тассили!
— Все сказано в путеводителе, только, разумеется, в лучшем изложении.
— Все, кроме главного… вероятно?
— О главном не расскажешь.
— Тем хуже. Стало быть, мне не узнать, почему у тебя такой вид.
— Это моя последняя ночь здесь.
— И ты собирался провести ее с иностранкой?
— А разве Зеральда не в Алжире?
— Возьми меня с собой, — сказала Кристина.
— Ты не захочешь.
— Тебе не нравятся эрзацы?
— Думаю, что тебе не понравится роль дублера.
Мурад встал, пошатываясь.
— Куда ты?
— В «Тамтам».
— Может быть, тебе лучше зайти в редакцию…
— Это идея.
Она помогла ему спуститься с лестницы.
В «Тамтаме» почти никого не было.
— Даже Рыжего нет? — спросил Мурад.
— Днем он делает вид, что ищет работу вместе с Безработицей, — сказал Балтазар.
Мурад пил в одиночестве. Балтазар издалека поддерживал с ним беседу, но Мурад улавливал только обрывки фраз. Наконец он встал. Балтазар едва успел поддержать его, чтобы он не упал.
— Что-то ты перебрал сегодня. Неприятности?
— Завтра я покидаю вас, — сказал Мурад.
— Сегодня вечером еще зайдешь?
— Ни за что! У тебя здесь скука, а это — мука… гадюка… злюка… и… и штука.
— Да ты на ногах не стоишь! Куда же ты теперь?
— В редакцию.
— Подожди, я позову такси.
В баре по соседству с «Альже-Революсьон» собралась почти вся команда редакции. Мураду оказали шумный прием.