— Я возьму тебе такси, — сказала Суад.
— Не надо мне такси. Мне нужен шофер старой англичанки.
Послышались смешки.
— Позвони ему. Вот его номер.
Когда Суад набрала номер, ей, к величайшему ее удивлению, ответили.
— Это вы шофер старой англичанки?
— С ней что-нибудь случилось?
— Нет, я просто хотела попросить вас отвезти одного приятеля. Он выпил лишнего.
— Так ты думаешь, что шофер старой англичанки готов служить всяким пьянчужкам, вроде вас?
— Передай ему, что это для меня, — попросил Мурад.
— Так бы и говорили, — сказал шофер. — Ждите, сейчас приеду.
Вскоре у входа остановился голубой «опель». Бежавший следом за ним пес тоже встал и следил за ними издалека.
— В Зеральду, — заявил Мурад.
Суад попробовала урезонить его:
— Что тебе делать в Зеральде в такой поздний час? Если хочешь попасть завтра на самолет, ступай домой и ложись спать.
Она повернулась к шоферу:
— Отвезите его, пожалуйста, в Баб эль-Уэд. Он скажет вам адрес.
— Так Баб эль-Уэд или Зеральда? — спросил шофер.
— Зеральда, — сказал Мурад.
Шофер открыл дверцу, но тут же захлопнул ее.
— Ты садись, а его не возьму.
— Он симпатяга, — сказал Мурад.
— Я не беру в машину собак.
— Это не собака, это Пабло.
Мурад открыл дверцу, и пес влез в машину.
— Если он напачкает здесь, с тебя пять тысяч франков.
На улицах города было пусто.
— Ты прав, — заметил шофер, — после пустыни самое лучшее для тебя — искупаться в море. Только надо бы дождаться дня.
— Завтра я улетаю.
— И ты едешь в Зеральду? Это уж слишком. В таком случае поедем берегом, морской воздух тебя освежит.
После Баб эль-Уэда дорога, окаймленная кое-где пальмами, вьется вдоль побережья между двумя рядами дачек. Купаясь в лунном свете, «опель» пробирался сквозь шелест пальм, раскачивающихся на ветру, словно огромные веера.
— Многовато ты выпил перед отъездом. Что-нибудь не так?
Мурад поглаживал Пабло, лежавшего на заднем сиденье.
— Хочешь послушать музыку?
Шофер нажал кнопки на щитке. Раздалось шипение, потом треск, но радио безмолвствовало.
— Одна мерзость, эти консервные банки.
— Ты едешь без фар? — спросил Мурад.
— Сгорели. К счастью, при такой луне все видно, как ясным днем. Лунный свет — вещь хорошая для шоферов.
Он едва успел нажать на тормозную педаль, чуть не наскочив на медленно ехавшую впереди машину, которую он не заметил. Женщина с испуганным криком оторвалась от губ водителя.
— Для шоферов… и для влюбленных, — сказал шофер.
— Ты влюблен? — спросил Мурад.
— У меня девять ребятишек… и это не считая матери.
— Ну и что?
— Ты женат?
— Нет.
— Оно и видно.
На подъезде к Зеральде они свернули с шоссе на узкую грунтовую дорогу, идущую к пляжу меж сосен.
— Полночное купание? — спросил шофер. — Ну и артист же ты, ничего не скажешь.
— Я не буду купаться.
— Нет?
— Остановись возле «Сан-Суси».
— А-а, так, значит, танцевать? Да ты на ногах не стоишь. Ступай лучше на пляж.
Мурад вышел из машины.
— Поторопитесь, — сказал посыльный, — через час мы закрываемся.
Он помог Мураду подняться по ступенькам к красной двери.
— Подожди меня, — сказал Мурад шоферу, — я вернусь через час.
Волна красной музыки подхватила его от самого порога. Средь густого дыма, наполнявшего зал, пары, казалось, плавали. Они изображали фигуры некоего фантастического балета. Когда танцующие попадали в полосу красного света, лившегося из-за оркестра, их лица становились мертвенно-бледными.
Мурад сел за столик, где никого не было.
Гарсон, тоже красный, что-то шептал ему на ухо.
— Виски, двойную порцию, — сказал Мурад.
Светловолосая женщина пела по-английски.
— Все они шлюхи!
— Что вы сказали? — спросил гарсон.
— Принесите мне целую бутылку.
Музыка обволакивала Мурада. Она лезла ему в уши и мешала думать о другом. Временами ритм ее замедлялся, и она становилась томной. Мураду не терпелось, чтобы она поскорее кончилась, чтобы снова звенела медь и били барабаны, оглушавшие его. Он останется здесь до скончания веков. Будет играть музыка, и мертвенно-бледные призраки все так же будут скользить в полумраке, изображая причудливые фигуры. А если вдруг на него нахлынут ненужные воспоминания — взвоют медные трубы или же красный гарсон наполнит его опустевший стакан. В голове Мурада все перемешалось, кружась: музыка, танцоры, Буалем и Амайас, Ахитагель с матерью и Ба Салем.
— Месье, вызвать такси?