Вот сегодня много говорят о воссоздании Храма Христа Спасителя, на что Лужков выкачивает средства у всей Москвы, обложив банки, конторы и прочие платежеспособные заведения четко фиксированной ставкой отчислений от своих поступлений на храм. Так вот, в прошлом веке строительство храма смогли завершить не потому, что развернулась всенародная стройка по типу Магнитки или БАМа, а потому, что на храм молодожены Александр III и его жена императрица Мария Федоровна пожертвовали 100 тысяч рублей собственных, а не государственных средств. Тот же Александр III и его отец Александр II за 30 лет своего царствования построили 56 храмов, сотни ночлежных домов, школ, институтов и так далее. Интересно, сколько бы пожертвовали на это члены семьи Ельцина? В 1990 году он пообещал музею Пушкина выделить 5 тысяч долларов на какую-то там безделицу. И что? Лично я не читал в прессе сообщения о выполнении данного обещания.
Обобщая приведенные выше данные об утрате русской культурой своих позиций и замещении их иностранной подельщиной, давайте сгруппируем факторы социальной опасности в духовной сфере, чтобы легче видеть и наметить контуры преодоления этой страшной беды русского народа. Это – недооценка государством и обществом достижений науки, образования, культуры. Это – манипулирование общественным сознанием; накануне выборов в Госдуму в декабре 1999 года, по-моему, ни у кого не осталось сомнений по этому поводу. Это – поток эрзац-культуры и низкопробной чернухи. Это – рост коммерциализации культуры и духовной жизни вообще.
Вот таков предварительный итог, таковы факторы опасности. Как их преодолеть?
Державная духовность
Ну вот и еще одно очередное или, точнее, новое понятие вводится нами. Духовность, да еще державная. Мы так часто говорим про одухотворенность жизни, духовные идеалы и ценности, что порой забываем ответить на свой же собственный вопрос – а что вообще понимается нами, наукой под категорией «духовность»? Я попробовал в этом разобраться, и признаюсь честно и откровенно, – времени на это ушло немало. Так же, как и с определением культуры, существует множество точек зрения и, как водится, точек зрения, исключающих, а не дополняющих и развивающих одна другую.
В «Вестнике Московского университета», почетным профессором которого я являюсь и где недавно защитил докторскую диссертацию по философии как раз в серии «Философия», в № 4 за 1998 год, мне попалась, на мой взгляд, весьма любопытная статья Г. А. Аванесовой. Называлась она, как и многое, что печатается в этом специфическом журнале, весьма сложно и даже с оттенком «туманности Андромеды» – «Трактовка духовной культуры и духовности в отечественной аналитике в прошлом и теперь». Однако при знакомстве со статьей оказалось, что за столь тяжеловесным подзаголовком скрывалось ясное и доступное содержание.
Аванесова правильно пишет, что при тотальной распространенности слова «духовность», «духовный», «духовная культура» (далее каждый может продолжать на свой лад и по-своему) выяснить, что же это такое, не так-то просто. И это не случайно. Например, до конца прошлого века в нашей философской литературе вообще не было представлено понятие «духовность». Видимо, наши предшественники не придавали ему такое значение, какое придаем мы, а просто отождествляли его с религиозной верой, религиозными идеалами и помыслами русских людей, выражавшихся естественно в понятиях и нормах русского православия.
Ввиду очевидной неопределенности понятийного свойства предлагаю обратиться к нашей палочке-выручалочке из практически всех или многих затруднительных случаев духовной жизни – «Толковому словарю живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля. А попутно заметим. Ведь по национальности Даль – нерусский. Он из семьи обедневших датских дворян, подавшихся в XVIII столетии на службу русской короне. И вот, пожалуйста, потомок датчан учит нас, русских недорослей, нашей же русской премудрости, нашему живому великорусскому языку. Вот уж поистине нет пределов расточительности и небрежности русского человека. Пушкина нам трактуют все подряд, кроме русских. Значение Льва Толстого раскрыл еврей Шкловский, Достоевского – Кирпотин, православных философов – полячок Зеньковский, русскую живопись – немцы Грабарь и Бенуа. Ну что тут скажешь? Тут можно только повторить незабвенного Александра Трифоновича Твардовского – тут ни убавить, ни прибавить… Все ясно с нами. И так ведь во всем, черт побери. Пока нам не растолкуют идеи и чаяния нас самих же иностранцы, обычно с Запада, не поверим. До чего дошло, основоположник русской современной словесности и истории в частности – по крови татарин Николай Михайлович Карамзин!