Быть русским в «демократической» России не просто тяжело. Быть русским – еще, оказывается, и унизительно. Это непрестижно. Престижно быть грузином, чеченом, евреем – им открыты все дороги в университеты, в частный бизнес, в средства массовой информации. В списке членов правительства России мы встречаем армянские, грузинские, еврейские фамилии. А есть ли русские министры в Армении, Грузии, Израиле? Вопрос, что называется, риторический. На нашем телеэкране мелькают Эдуард Мацкявичус, Валдис Пельш, Эрика Силламяэ – уроженцы стран, где русские низведены до уровня бесправных рабов. Быть русским сегодня означает быть обреченным на прозябание, на мизерную зарплату, которую к тому же не выплачивают по многу месяцев, на притеснения со стороны «национальных» или безнациональных властей, на уголовный террор со стороны этнических криминальных группировок. А для того, чтобы русские не смели протестовать и требовать справедливости, существует 74 статья Уголовного кодекса – самая антирусская его статья. Любое требование новых привилегий национальными меньшинствами – это праведный голос униженных и оскорбленных «русским колониализмом». Любое требование национального равноправия русскими – это разжигание межнациональной розни, подлежащее немедленному наказанию по всей строгости закона. Достаточно сравнить долю русских среди рабочих и среди банкиров, среди бомжей и среди владельцев лимузинов, чтобы понять: русская нация сегодня – более чем когда-либо нация пролетариев.
Россия – страна парадоксов. Только у нас быть черным лучше, чем быть белым, принадлежать к национальному меньшинству выгоднее, чем к национальному большинству, говорить на языке стотысячного народа – престижнее, чем на языке стомиллионного. Но дело тут не в специфике «Москвы – третьего Рима» и не в загадочности русской души, а в национальной политике властей – ленинской национальной политике. Вот уж, действительно, Ленин умер, но дело его живет – черное дело национального унижения русских. И что интересно: меняются генеральные секретари и президенты, чередуются политические «оттепели» и «заморозки», но антирусская направленность остается доминантой национальной политики.
Но пока что они в один голос призывают нас учиться у Запада, перенимать мировой опыт и т. д., и т. п. Однако что означало бы действительное применение в России американского, скажем, опыта? Это означало бы, что русские должны были бы беспощадно вырезать туземное население Сибири, Дальнего Востока, Кавказа, а оставшихся в живых загнать в резервации у Северного полюса. Это означало бы, что на войне в Чечне русским солдатам правительство официально платило бы премию за каждый чеченский скальп – скажем, 100 000 рублей за мужской, 30 000 рублей за женский или детский. И главное, это означало бы, что вопрос о каком-либо ином официальном государственном языке кроме русского можно было бы поставить не раньше, чем в хоть одном американском штате начнется делопроизводство на языках гуронов или ирокезов.
Это означало бы, что в борьбе за права человека (русского человека!) в Прибалтике Россия должна была бы сжечь напалмом три миллиона гражданских лиц из числа латышей и эстонцев – как американцы во Вьетнаме. Спецслужбы России должны были бы минировать подходы к портам Латвии, Литвы и Эстонии – как делали США применительно к Никарагуа. Это означало бы, что российский спецназ должен был бы похищать неугодных президентов СНГ (да и не только СНГ) для последующего предания суду и заключения в тюрьму – подобно тому, как поступили США с президентом Панамы Норьегой. Это означало бы, что российские войска должны были бы высаживаться в любой точке Евразии, как только кому-то в Кремле покажется, что задеты национальные интересы России – подобно интервенциям США в Доминиканской республике и на Гренаде. Это означало бы, что Россия имеет право свергать неугодные режимы в зоне своего геополитического влияния, организовывать заговоры и политические убийства, создавать и вооружать «эскадроны смерти», приводить к власти в соседних государствах марионеточные хунты, готовые истребить весь свой народ ради благосклонности Москвы – подобно тому, как это десятилетиями делали Соединенные Штаты в Латинской Америке. Вот к чему на самом деле толкают нас те, которые призывают учиться у Америки. И тут есть над чем задуматься.