Андрей Вульф, депутат Госдумы:
Закон мне категорически не нравится по двум причинам. Во-первых, он абсолютно не нужен. А вторая причина в том, что чудовищно написан, написан юридически неграмотно, там такое количество юридических коллизий, что любой студент юридического факультета Московского университета первого курса просто поймет, что это находится за гранью добра и зла.
Безусловно, русский язык нуждается во внимательном его изучении, но я категорически против того, чтобы пытаться заморозить русский язык. Русский язык – это живое явление, и в нашей жизни какие-то слова методом естественного отбора остаются, а какие-то слова из русского языка тем же методом естественного отбора исчезают. Только жизнь, время и практика показывают, какие слова нужны русскому языку, какие не нужны русскому языку. Если мы сейчас будем говорить, что, так сказать, нам слово «президент» говорить не надо, а надо говорить «верховный глава», то мы дойдем до церковно-славянского языка, мы вернемся к аз, буки, веди, есмь и прочим вещам, которые 99 процентов населения Российской Федерации на сегодняшний день просто не понимают.
Русский язык – это живой язык, не надо делать из него латынь и древнегреческий язык, я и тот, и другой изучал в университете в порядке образования, знаю, и не хочу, чтобы русский язык стал третьим мертвым языком. Пусть в нем будет «космос», пусть в нем будет «дилер», пусть в нем будет «триллер», пусть в нем будет «киллер», что угодно. Если эти слова востребованы жизнью, если они остаются в нашем обиходном общении, если большинство населения страны понимает, что это такое, слава богу, пусть они будут.
Теперь то, что касается, так называемых нецензурных слов. Вот здесь я хотел бы поддержать председательствующего сегодня Владимира Вольфовича Жириновского. Действительно парадокс заключается в том, что, кроме русского языка и русской законодательной практики, мы не найдем ни одну юридически прописанную норму, ни в одном из законодательств развитых европейских государств или Америки, где были бы предусмотрены какие-то санкции, запрет в адрес средств массовой информации, употребляющих те или иные слова. Понятие цензурности и нецензурности отсутствует как таковое вообще в общемировом правовом пространстве. Только у нас какие-то слова разрешены, какие-то слова запрещены. Понятно, что, скажем, в делопроизводстве, в каких-то государственных документах есть определенный регламент и определенные негласно написанные нормы, которые необходимо соблюдать.
Но если вы посмотрите любой западный канал: Си-эн-эн, Би-би-си и так далее, и так далее, то вы в нем можете обнаружить интервью, например, певицы Мадонны, которая через каждые два слова произносит «фак», «фак», «фак» и после этого ни певицу Мадонну не привлекают в суд, ни канал не лишают лицензии. Она таким образом выражает то, что она хочет выразить. Журналист принимает ее в таком виде, в котором она есть. Мне кажется, на самом деле, в звуке, в слове нет ничего плохого, это только набор букв. И только наша ментальность, и наше представление о том, что это слово плохое, оно за гранью, а вот это хорошее, оно с другой стороны от этой грани. Если некоторые слова пограничные, они как бы плохие, но в каких-то случаях их называть можно. А есть такие слова, которые плохие, но их нельзя называть ни в каком случае.
Я помню, у меня было страшное потрясение в жизни. Я учился во втором классе, против меня зрел заговор в классе по поводу того, что я был очень активный ученик, и «настучали» классному преподавателю о том, что я ругался. А классный преподаватель, наша учительница, записала все слова, которыми я ругался, и среди этих слов было слово «сука», значение которого я, так сказать, во втором классе просто не знал, я его ни разу раньше не слышал. И вот когда мне написали в дневник замечание родителям: «ругался нецензурными словами», а потом двоеточие и все эти слова перечислены: мерзавец, подлец, еще что-то и слово «сука», меня мама по всей строгости спросила, как ты выражаешься, откуда ты знаешь эти слова. Я говорю, мама, я не знаю слова «сука». Я ее замучил, в течение недели я спрашивал, мама, что такое сука. Мама очень долго мне пыталась это объяснить, в конце концов она сказала, знаешь, это очень нехорошая, злая собака.
Что было в этом слове? В этом слове не было ничего страшного, если бы это слово не выводилось за рамки русского языка. Но как запретный плод, он мне стал очень интересен. И после слова «сука» мне захотелось узнать другие слова. Я их очень быстро узнал.