Если бы все слова, я говорю опять-таки не об официальном делопроизводстве, я говорю исключительно о средствах массовой информации, не находились бы под запретом, то, естественно, отношение к ним стало бы совсем иное. Потому что слова плохие настолько, насколько мы к этому относимся. Еще раз повторю, в звуке нет ничего криминального.
Если уж говорить о том, кто употребляет те или иные слова, то, вы знаете, не грузчики лучше всего ругаются матом, а как раз пресловутая интеллигенция. Те люди, которые относятся к категории творческой интеллигенции и слышали, например, в быту Фаину Георгиевну Раневскую, или, может быть, были на репетициях Романа Григорьевича Виктюка, или на показах Вячеслава Михайловича Зайцева, то вы там, вообще, из цензурных слов только предлоги услышите.
Поэтому, на мой взгляд, не стоит вообще производить никаких насильственных действий с русским языком в плане его искусственного очищения. Не стоит пытаться очистить средства массовой информации от каких-то жаргонных слов, поскольку каждая категория людей говорит на том жаргоне, который ей присущ. Молодежь говорит на молодежном жаргоне, представители различных профессий – на профессиональном жаргоне, спортсмены – на спортивном жаргоне и так далее. И, конечно же, не стоит ставить какие-то жесткие рамки на пути так называемой нецензурной лексики. Как только мы будем к ней относиться не как к чему-то запрещенному, а как к части русского языка, весь ее скабрезный смысл, весь ее эмоциональный негатив уйдет, и это будет восприниматься как часть интересная, своеобразная, маргинальная, но часть общего языкового процесса. Я с удовольствием тогда буду ругаться матом с высоких трибун. Спасибо.
В. В. Жириновский: Конечно, главный вопрос не в мате. Взять, например, слово «президент». Оно к нам пришло всего 10 лет назад. Мы приняли новую Конституцию, и было введено понятие Президента России. Это же специально сделали. Поехал человек, переписал американскую конституцию. У них как раз одна из глав так и называется «Президент». У нас же есть русские слова. Назовите «Верховный правитель». Колчак уже придумал это слово, я об этом говорю. Зачем чужое слово «менеджер»? Управляющий. У помещика еще когда был управляющий делами в имении. Нет, назвали – менеджер. Что такое менеджер по-английски? Управленец, управляющий делами. Пусть будет менеджер, но давайте будем последовательны. Назови тогда «менеджер Президента России», правда, вообще будет не понятно. Управляющий делами Верховного правителя России. Ребенку понятно. Нет, управляющий делами сохранили, но назвали «президент». Это же унижает нас. Получается, мы не можем дать название собственному главе государства. Мы его называем по-английски – «президент». Министр – по-английски, депутат – по-французски, губернатор опять не по-русски. Все слова о власти не по-русски. Конституция. А разве «Основной закон» плохо звучит? Об этом идет речь, что, когда есть соответствующие русские слова, особенно для политических понятий, давайте их употреблять. Но, к сожалению, в язык внедряется политика.
Давайте сделаем так, чтобы все больше звучало русских слов и все меньше – иностранных. Для этого у нас с вами сегодня и идет обсуждение. Мы говорим о том, что надо восстановить в русском языке, а что запретить. Не будем употреблять слово «цензура». Запреты будут, но вы сами против запретов. Тогда почему мы запрещаем народу говорить, как он хочет. Мы ему затыкаем глотку и все: молчи, теперь будет говорить интеллигенция. Об этом идет речь.
Бари Алибасов, продюсер:
Я очень много матерюсь. Я без мата не могу выразить ни свои представления, ни понятия и очень об этом сожалею, потому что мат – это, как правило, язык эмоциональный, и когда не хватает мозгов и лексики для того, чтобы точнее выразить смысл, приходится прибегать к мату. И для меня мат мой – это однозначная оценка моей ограниченной лексики и лексических возможностей. Поэтому я сожалею о том, что у меня лексические возможности очень ограничены, с одной стороны.
С другой стороны я вам должен сказать, что мы ведь говорим о том, что русские – это духовная нация. Мы выбираем не башкой, а сердцем, в том числе и правителей. Поэтому мы тысячу лет имеем то, что имеем, и, поскольку мы – духовная нация, мат это наш родной язык, который выражает самое разное эмоциональное состояние. Наша нация использует мат как яркую оценку эмоционального состояния, выражение эмоционального состояния.