Легонько отстранив хозяина, наверняка напортачившего бы что-то, Светлан сам принялся сервировать стол для традиционного чаепития. И вскоре все расселись по излюбленным местам, вполне готовые совмещать угощение с разговором. Кстати, к этому времени их стало четверо: не успел Светлан наполнить чашки, как сюда прибрела Жанна, покачиваясь точно сомнамбула, и устроилась на его коленях, опять погрузившись в дремоту. И как умудряется она отыскивать Светлана?
– Ну хорошо, – изрёк Робинкрац, поглядев на ведьму с умилением. – Начнём, пожалуй. Знаете, что больше всего потрясает в нынешнем мире?
– Компьютеры? – предположил Светлан, судивший по себе.
– Почти угадали, – признал профессор. – Но не столько сами приборы, сколько новый мир, который они создают, смыкаясь в чудовищную Сеть…
– Виртуальный, – пробормотал Светлан.
– …и жутковатые существа, кои стали возникать там, заполняя Сеть странным подобием жизни. А ведь высказывались суждения, что по достижении некоего порога сама Сеть может превратиться в сверхорганизм, владеющий невиданной мощью и к тому же разумный. Вам ничего это не напоминает?
– Профессор, вы же не в университете, – проворчал Артур. – Нельзя ли без наводящих вопросов?
– Ведь это модель человеческого общества! – вскричал тот. – Конечно, если допустить, что меж людьми присутствует эфирная связь и что немалое их число подсознательно ощущает остальных.
– Телепатически? – снова подсказал Светлан.
– Вот-вот. А я лично склонен в это верить – иначе откуда бы взялась в людях совесть? И уж такой Сети, как человечество, хватает сложности.
– Сетям, – поправил Светлан, сообразив уже, куда клонит учёный. – Их должно быть не меньше, чем мировых религий. Значит, вот так, по вашей гипотезе, рождаются боги?
– По моей теории Бог один, – мягко возразил профессор. – И существовал задолго до человечества. Но когда он решил вдохнуть жизнь во Вселенную, разделился на мириады сознаний. А они уже которое тысячелетие движутся к осознанию себя, раз за разом возрождаясь в этой реальности.
– Да с чего ему взбрело такое? – удивился Светлан. – Развлечься захотелось?
– Может, со скуки – да. А может, это способ подняться на новую ступень.
– Ничего себе, тропка к совершенству! Это ж через какие страдания?
А король усмехнулся:
– Слышали бы вас, профессор, церковники!.. Боюсь для них ваша теория окажется излишне… э-э… революционной.
Проведя ладонью по волнистым волосам Жанны, Светлан сказал:
– Насколько знаю, Фридрих Карлович, теология не ваш профиль.
– Ну, это скорее философия, – поправил тот, машинально огладив лысину.
– Тем не менее. Вы ведь роетесь в другом котловане – во всяком случае, последний год. Это было вступлением, да?
– Угадали, – кивнул Робинкрац. – Как говорится, присказка.
– А сказка, стало быть… Ну-ну, травите дальше.
Отхлебнув из чашки, профессор продолжил:
– Напрашивается аналогия. Раз в компьютерной Сети завелись существа – по всем признакам, живые, если не считать отсутствия тел, – то почему похожее не может образоваться в организме, намного более сложном: в человечестве? Эдакий сон мирового разума, воплощение его суммарной фантазии… И почему этот огромный мир не мог породить другой, поменьше и попроще, живущий по своим законам? И почему там невозможны создания, во многом подобные здешним, но всё-таки отличные?
– Господи, Фридрих Карлович!.. – не выдержал Светлан. – Может, не стоит препарировать чудо? Уж оставьте людям сказку. Не то окажемся в положении сороконожки, разучившейся ходить.
– В интересном положении, – хихикнула Жанна, приоткрыв один глаз. То ли она слышала что-то сквозь дремоту, то ли среагировала на ключевое слово.
– Ты понимаешь что-нибудь? – спросил Артур, поворачиваясь к Светлану.
– Больше чем хотелось бы, – мрачно ответил тот. – Здесь это зовут виртуальной реальностью.
– А с чем её кушают?
– Уж не с хреном. Если хочешь знать, профессор говорил сейчас о тебе.
– М-да? – удивился король и задумался.
– Выходит, ваш мир – виртуальное образование? – спросил Светлан. – Как и все, кто его населяет. Но не слишком ли вы материальны для виртуалов?
– Было бы сознание, – весело парировал профессор. – Материя нарастёт.
– Погодите-ка… Так вы не более, чем чья-то придумка? Ну, пусть коллективная, обобщённая.
– Я бы не стал упрощать настолько. Видите ли, дорогой мой, какая-то часть нашего мира… о проценте пока не берусь судить… скорее всего выдумана – некогда, многие тысячелетия назад. Но с тех пор на эту… гм… твердь налепилось многое. Что-то опять занесло извне, а что-то развилось из собственных основ, сделавшись уже вполне оригинальным, самобытным. Ну представьте: вывели человека в пробирке, – поначалу дёргает, верно?
– Какая разница? – пожал плечами Светлан.
– Ну да, вы-то уже свыклись!.. Но если у кого-то предубеждение – станет ли он с той же неприязнью относиться к детям и внукам этого пробирочного, рождённым уже обычным способом?
– Не убеждает, – сказал Светлан. – Подумаешь, пробирка!.. Это вам не гомункулус из колбы. Тут всё из натуральных клеток, живое – от живого.
– Но разве плоды воображения рождаются от мертвецов? Да фантазёры – самые живые среди людей.
– Здешним ДНК миллиарды лет!..
– А тамошним – тысячи, – улыбнулся хозяин. – Или даже миллионы – кто знает, когда люди начали фантазировать? Так что разница скорее количественная.
– Выстроить на воображении целый мир!.. Да как возможно такое?
– Ну, не только на нём, конечно. Думаю, оно поставляет лишь общие чертежи, а вся мелочёвка извлекается из Подвала, в который вы заглянули вчера. Там этого добра!..
– Но так можно воссоздать только материальные объекты… образно говоря, вылепить. А вот как вдохнуть души в некоторые из них? Вообще, откуда их взять, если, по вашей концепции, вкупе они составляют Бога, а этот самый Бог, разумеется, велик, но тем не менее конечен.
– А вы представляете, насколько Он велик? – осведомился профессор. – И какой резерв у Него припасён на случай катаклизмов? И сколько душ потребуется для выдуманного мира? Он ведь не такой большой в сравнении с вашим. Да и кто знает: может, души тоже способны плодиться? А способ для этого – как раз фантазирование. Может, талантливо измышленные образы ничуть не уступают реальным субъектам в духовности?
– Ну, если оглянуться окрест, – усмехнулся Светлан, – пожалуй, что и превосходят. Один наш Арист – ещё тот образчик!.. Кстати, а куда отнести тех, коим не досталось полноценного сознания?
– Вот тут мы подошли к другому поразительному изобретению здешних учёных: роботам, – оживлённо заметил профессор. – Эдаким универсальным механизмам, оснащённым подобием рассудка.
– Намекаете и на наши тела, верно? Тогда уж лучше сравнить со скафандрами или вездеходами, созданными для работы во враждебной среде.
– Вы правы: внутри некоторых тел обитают души, освящая их своим сиянием. Это как бы симбиоз, понимаете? Сотрудничество, но, одновременно, противодействие. И нередко, увы, верх берут тела.
– Бунт роботов? – хмыкнул Светлан. – Так вот откуда этот страх!..
Как всегда, слушать Робинкраца было любопытно. Другое дело: стоит ли во всё это верить? Несмотря на почтенный возраст, профессор сохранил юношескую восторженность и вообще был натурой увлекающейся. К слову сказать, из всей учёной братии он прихватил сюда лишь двух студентов, объясняя это тем, что мозги взрослых его коллег успели закостенеть. Впрочем, Робинкрац мог и ревновать их к сокровищнице знаний, открывшейся здесь перед ним, как пещера разбойников перед Али-Бабой.
– Наш родной мир в сравнении с этим кажется таким маленьким, уютным, – вздохнул профессор, словно бы тоже вспомнил об университете. – Здешние просторы подавляют… но и окрыляют тоже.
– А что запоёте, когда глянете на наш шар из космоса? – ввернул Светлан.
– Кстати, о шаре. Конечно, в свете нынешних знаний глупо отрицать здешнюю космологию…