Однако сведений о том, что дядя Евсевий после войны поддерживал отношения с кем-то из клана Птолемеев, я не нашёл. Когда в Лао ситуация стабилизировалась, Евсевия отправили на западные границы. Там он служил в дружине собственного клана и с Птолемеями не пересекался. Возглавлял вначале тагму, потом являлся заместителям командующего таксисом, а потом внезапно решил прекратить военную карьеру. Андрей считал, что случилось это из-за злоупотребления алкоголем.
Таким образом, расследование зашло в тупик. На Никанора Птолемея я выйти не мог ни прямо, ни косвенно, уличить родственников в преступном сговоре тоже не удавалось. Пришлось отложить дело в долгий ящик и надеяться на то, что государственные органы в расследовании убийства моего отца добьются больших успехов.
Во вторник Зоя договорилась с подругой, что та прикроет её: скажет отцу Зои, будто его дочь отправилась в чайную с одноклассницами. Сделала она так для того, чтобы мы могли встретиться и погулять после уроков. Однако в ходе недолгого обсуждения решили просто поехать ко мне домой. И Зоя, и я были не прочь повторить то, что у нас случилось в каморке на третьем этаже, но только в нормальных условиях.
Свою машину Зоя оставила на стоянке возле гимназии, поехали на моей.
На перекрёстке, который я всегда проезжал по пути на учёбу и домой, в пятиэтажном угловом здании находился магазинчик. Тут были удивительно учтивые продавцы — кланялись всем посетителям и улыбались. Иногда я покупал здесь газету, чипсы или кофе (которое, впрочем, было не сравнить с тем, что готовили у меня дома). Последние дни я, следя за ситуацией в городе, каждое утро брал свежий номер газеты, но сегодня этого не сделал, поскольку опаздывал на уроки.
— Газету куплю, — сказал я, останавливая свой кабриолет рядом со входом.
— У меня и так мало времени, — напомнила Зоя. — Может, в другой раз?
— Кроме газеты надо ведь купить и… предохранитель, — хмыкнул я. Меня до сих пор смешило местное название контрацептивов.
— Ну тогда ладно. Только быстрее!
Чтобы взять всё необходимое, потребовалось три минуты, и вот я снова сидел за рулём кабриолета, а свежий номер газеты лежал на заднем сиденье.
Въехав в ворота, я оставил машину перед крыльцом особняка, а мы с Зоей отправились на второй этаж.
— Вот тут моя спальня, — я завёл Зою в свою комнату.
— Мило. А ты и на гитаре играешь? — она заметила стоящий в углу инструмент.
— Кажется, играю, но после травмы я ни разу не брал гитару в руки. Надо попробовать как-нибудь.
— Потом, — Зоя закрыла дверь и набросилась на меня.
Сцепившись в страстном поцелуе, мы уселись на кровать, скинули пиджаки.
— Давай, не так быстро, — прошептала Зоя. — Помедленнее. Мы же не спешим никуда.
— Конечно, — согласился я.
У Зои имелось два-три свободных часа, и значит мы могли, не торопясь, насладиться моментом близости. Стояк был такой, что сену пробить можно. Учитывая, какой силой я владел, это, пожалуй, была даже не метафора. И всё же я унял свой пыл, стал медленно раздевать девушку, покрывая поцелуями каждый сантиметр её тела и опускаясь всё ниже и ниже к двум её мягким округлостям.
Вдруг звонок.
— Это у тебя, — сказал я. — Телефон звонит.
— Да твою ж! Надо было выключить, — Зоя дотянулась до рюкзака и достала телефон. — Что? Отец? Какого хрена? Тихо, это отец, — она нажала кнопку вызова. — Да, пап? Я с подругами. Ты что-то хотел?.. Что? Я сейчас приеду… Нет, нет, это вовсе ни к чему… Да что случилось-то?! Чёрт! — выругалась Зоя и с досадой посмотрела на телефон так, будто хотела швырнуть его в стену. — Он говорит, что сейчас заедет за мной в кафе.
— Зачем?
— Да я откуда знаю?! Ничего не объяснил. Поехали скорее. Мне надо там быть раньше него. До гимназии подкинь. Дальше я сама. Ну вот почему так, а? Всё испортит!
У меня был такой же вопрос, но единственное, что приходило в голову — отец Зои каким-то образом раскрыл обман. Зоя даже предположила, что он установил слежку, и очень злилась на него.
До гимназии долетели минут за пять, Зоя пересела в свой родстер и помчала в сторону чайной, а я остался недоумевать.
Вернулся домой. Прежде чем подняться на крыльцо, взял газету, кинул беглый взгляд на заголовки. Первая же статья — вооружённое столкновение дружины Птолемеев и дружины Мономахов в районе Геракас, близ государственных кварталов. Произошло это сегодня ночью. Подробностей не было. Утверждалось, что дружинники Птолемеев напали на колонну «Гекторов» Мономахов.
Пока непонятно было, насколько всё серьёзно, однако когда позвонил Андрей, ситуация прояснилась.
— Так, Костя, слушай внимательно, — с тревогой в голове произнёс дядя. — До меня дозвонились из филы. Говорят, что войско Птолемеев уже у нас под боком. Взяты в окружение главный кантон и акрополь Мономахов. На улицах идут бои. От нас требуют срочно созвать дружину.
Этот вечер выдался особенно тревожным. По телевизору и радио только и говорили о том, что войско Птолемеев вошло Прибрежную астиномию и что идут уличные бои.
Началось всё с той самой ночной стычки между двумя дружинами. Официальная версия, в отличие от версии нашей прессу, утверждала, будто дружинники Мономахов первыми атаковали районы, принадлежащие Птолемеям, но наткнулись на сопротивление. После этого птолемеевское войско решительным марш броском пересекло весь Византий до самого Понтийского моря и вязло в окружение несколько кантонов, в которых размещалась подразделения филы Золотого льва, а так же «большой акрополь» — второй акрополь в нашей части города, в котором проживали в основном, члены семьи Мономахов. Сделано это было якобы для того, чтобы принудить наш клан к миру.
Мы с Ириной устроили собрание, на которое пригласили дядю Андрея и Фёдора Васильевича. Обосновались в переговорной. Главной и единственной темой нашей встречи, разумеется, был внезапно разразившийся вооружённый конфликт.
Я даже переодеться не успел — так и сидел в гимназических брюках и белой рубашке. Дядя Андрей был в форме нашей дружины. Он расположился в кресле и перебирал пальцами агатовые чётки.
— Какие же негодяи, — качала головой Ирина. — Я надеюсь, басилевс быстро среагирует. Не понимаю, почему он ещё не отправил агему?
— Как знать? Мы не понимаем, кто прав, кто виноват, — рассудил Фёдор Васильевич, — а может, и басилевс понять не может. Птолемеи — хитрецы, всех запутали и обвели вокруг пальца. Так сколько нам надо собрать людей?
— Две сотни, — ответил Андрей, — в дополнении к имеющейся сотне. Тагму, одним словом. Тебе, Ирина, решать, кто пойдёт.
— Да, само собой. Но откуда мы возьмём целую тагму? Это же надо всех этайров выскрести.
— Князей тоже придётся призвать, — проговорил Фёдор Васильевич.
— Если только десятниками и сотниками назначить. Но меня гораздо больше интересует другой вопрос: а что нам делать? Соберём мы, допустим, тагму. И что? У нас не хватит ни оружия, ни снаряжения.
— А про технику и говорить нечего, — подосадовал Андрей. — Пять бронированных «Гекторов» — это всё, что мы можем выставить. Надеюсь, в ближайшее время фила пришлёт офицера с инструкциями. А кто возглавит тагму?
Вопрос был обращён к Ирине, но ответил Фёдор Васильевич:
— Одно из двух: либо Евсевий, либо Мефодий. Только они имеют звание младшего таксиарха. Думаю, лучше будет, если Евсевий возглавит. Он ещё молод. Мефодию уже и воевать-то не с руки.
— Значит, Евсевий, — не раздумывая, согласилась Ирина.
— А я считаю, что Евсевия не стоит назначать на должность командующего дружиной, — возразил я.
— Почему же? — брови Фёдора Васильевича полезли на лоб. — Твой дядя — боевой офицер, имеет солидный опыт. Если его фила не назначит командовать таксисом, пусть возглавит нашу тагму.
— А кто предприятия Льва Васильевича возглавит? — я сделал вид, что именно это является главной причиной моего беспокойства, хотя истинная причина была совсем иная. — Этерии останутся без руководства.