Киллион вскочил, подошел к окну и уставился на огоньки залива. На свой город.
– Джек?..
– Ты же от этого тащишься! Ты даже хочешь этого! Тебе в кайф, что юным белым девочкам увечат половые органы, что их убивают, потому что ты рассчитываешь сделать на этом карьеру, привлечь внимание к своему офису, когда дело дойдет до суда над негодяем!
– Джек!
– Восемьдесят девять голосов, – продолжал Киллион, не оборачиваясь, – вот и весь мой мандат, вся моя «победа» над Пэтти Маркхэм. Больше у меня ни черта нет! Опросы показали, что только моя нетерпимость к преступлениям и обеспечила этот перевес.
Джойс сбросила туфли и подобрала ноги под себя, пристально глядя на Киллиона. Внешне она напоминала Рене Руссо – зрелая сексуальность, говорящая об опыте и уверенности в своей соблазнительности. И властность – помощница заместителя генерального прокурора Джойс Нортон-Уэллс умела отрывать мужчинам яйца, используя свой блестящий ум, а иногда и тонко рассчитанную демонстрацию стройных ног или глубокого декольте.
Внешне хладнокровная интеллектуалка, по натуре Джойс была не склонным к сантиментам, он была прирожденным лидером со скальпельно-острым умом и юридической подготовкой. Возможно, секрет крылся в ее энергии и гениальности, флер которых Киллион так любил ощущать, или в ощущении сопричастности к тайной команде, святилищу для избранных, в невысказанной уверенности, что их обоих ждет большое политическое будущее, или же в сексе, запретном сладострастии адюльтера, но это возбуждало обоих, и Киллион просто не мог обойтись без Джойс.
– А почему ты решила, что полиция быстро его возьмет?
– Потому что он маньяк. Он не может не осуществить сексуальную фантазию, которая рождается у него в голове: желание пересилит голос разума. Если детективы не ошиблись, периоды спокойствия между убийствами у него по какой-то причине резко сократились, он уже не может остановиться… Где-нибудь да оплошает, наделает ошибок… – Джойс наклонила голову и улыбнулась. От этой улыбки Киллиона охватило раздражение. – Иди ко мне.
– Джойс…
– Нет, выслушай меня. Это хорошо, Джек. Это мощный инструмент. Подумай сам: Зак, по твоему поручению, представит эти чудовищные нападения с изнасилованиями как наследие политики Маркхэм и ее попустительства по отношению к преступникам, бездомным, уличным распространителям наркотиков. Ты скажешь людям, что это результат расхлябанности коррумпированной и беспомощной столичной полиции. Четыре года. – Джойс выставила четыре пальца. – Четыре года назад этот насильник впервые привлек внимание отдела по борьбе с сексуальными преступлениями. Год спустя произошло новое нападение, и все равно его не нашли. А теперь этот тип, если это он, начал убивать, причем у него уже не одна жертва, а целых две! Низкая раскрываемость провоцирует усугубление тяжести преступлений. Скажешь своим избирателям, что они выбрали тебя, чтобы разобраться в бардаке, устроенном Маркхэм и Гуннаром, и под этим предлогом начнешь действовать жестко и быстро, обновив состав полицейского управления и назначив туда новых людей, согласных с твоей политикой. А когда полиция подберется к этому ублюдку, найдешь повод уволить Гуннара и поставишь на его место Энтони Морено, как ты и хотел с самого начала. – Она отвела с лица густую прядь и улыбнулась: – И уже под руководством Морено полиция арестует серийного маньяка.
Киллион опустил глаза и глубоко вздохнул.
– Это просто стратегия, Джек, – негромко сказала Джойс. – У тебя обязательно должна быть стратегия. Тогда ты сможешь покончить с этим раньше, чем оно покончит с нами.
Киллион снова поглядел на нее:
– С нами…
– Нам же хорошо вместе, – добавила Джойс.
Он иронически хмыкнул, но не удержал улыбки.
– А потом, – медленно сказал он, – печально известный насильник и убийца будет приговорен тобой, замом генерального прокурора.
Искоса поглядев на него, Джойс лукаво улыбнулась.
– Да, ты высоко метишь, – с уважением сказал Киллион. – Министр юстиции, а то и премьер!
– Нет, Джек, премьером у нас будешь ты. – Джойс поднялась на ноги и, мягко ступая, подошла к нему. Подняв юбку, она прижалась к Киллиону и приподняла его лицо ладонями: – Меня вполне устроит место верховного судьи… – Теплым открытым ртом она впилась в его губы, и внизу живота у Киллиона стало горячо. – У нас есть час, а потом мне надо ехать домой, – пробормотала она, не отрываясь от его губ.
Его ладонь скользнула между ног Джойс, сразу ощутив обнаженную кожу. Сердце Киллиона споткнулось – Джойс стояла в чулках, но без трусиков. Он начал мять ее бритый лобок и сквозь розовый туман в глазах увидел, как Джойс, застонав, начала тихонько раскачиваться, потираясь о его руку. Двумя пальцами он раздвинул половые губы: внутри было гладко, горячо и влажно; маленький напряженный бутон клитора упруго торчал. Киллион поглубже ввел палец внутрь и начал массировать, ища неуловимую точку «джи», способную взорвать Джойс в одно мгновение. Она запрокинула голову, выгнув спину, и шире раздвинула ноги, постанывая от удовольствия.
Глава 18
Мэддокс вышел на холодный ночной воздух вместе с Лео и Паллорино. Мысли путались, и кровь еще кипела от адреналина и чего-то более мощного – горячей сексуальной энергии, напрямую связанной с женщиной, которая вошла сегодня в морг, шокировав Мэддокса до полного обалдения. Ничего себе совпадение! Энджи из ночного клуба – и вдруг следователь! Рыжая бестия, которую он страстно желал снова завалить в постель, теперь работает с ним над расследованием, и Мэддокс как раз никак не может позволить себе завалить его.
Было почти одиннадцать, и все вокруг точно притихло в ожидании. Дыхание вырывалось изо рта туманными облачками, когда они шли к своим машинам. Несмотря на чистейший воздух, запах смерти въелся в ткань их одежды и в волосы, задержался в ноздрях и на коже. Мэддокс по опыту знал, что этот запах будет преследовать их еще долго. В морге заканчивала О’Хейган с лаборантами. Как только патологоанатом счистила остатки мягких тканей со лба жертвы, на лобной кости открылись тонкие царапины, составлявшие крест. Следы веревки на шее, запястьях и щиколотках были признаны прижизненными, а анальные и вагинальные разрывы оставили жертве как при жизни, так и после смерти.
Покойнице пришлось несладко, прежде чем она умерла от удушения.
Внутри кокона из пленки О’Хейган нашла фрагменты сухих листьев, несколько крупинок почвы, семечко какой-то травы и личинку падальной мухи, что свидетельствовало – смерть наступила не в воде. Тело некоторое время пролежало на воздухе, скорее всего, под навесом, и лишь потом было брошено в море. Все это должно помочь сузить район поисков места преступления.
Установить время смерти оставалось непростой задачей в отсутствие точного места преступления и с учетом минусовых температур: О’Хейган пояснила, что даже когда смерть наступает по одинаковой причине и в идентичных условиях, одно тело может разлагаться стремительно, а другое – почти не измениться. Личинки же падальных мух при неблагоприятных условиях вообще способны впадать в анабиоз.
Вскрытие прошло как по учебнику – на всю процедуру хватило трех часов. Токсикологические, серологические, энтомологические, одонтологические и прочие лабораторные тесты, во время которых будут изучаться фрагменты, найденные в волосах и на лобке покойницы, займут некоторое время, однако по запросу заместителя генерального прокурора их проведут вне очереди. С раннего утра О’Хейган займется вскрытием Драммонд и уже до обеда сообщит детективам предварительные результаты.
– Кто-нибудь идет на кружку пива и стейк в «Летающую свинью»? – поинтересовался Лео, остановившись прикурить сигарету. Глубоко вдохнув, он выпустил длинный сизый шлейф дыма. Мэддокс пожалел, что не курит: лучше табак, чем смрад разложения. К тому же сегодня он был на взводе, и ему очень хотелось разрядки.