Все еще с закрытыми глазами Крис пытался подавить свои эмоции. Это был не просто дом. Это был его дом. Он стал его частью, как инвалидное кресло. Крису было сорок лет, и последние двадцать лет он был парализован. Он хорошо пользовался левой рукой (за исключением пальцев), но с трудом мог двигать правой. Он не чувствовал своей кожи и не мог использовать какие-либо мышцы ниже ключицы. Но он справился с этим. Он ни разу не позволил этому сломить его. Никогда не позволял этому мешать ему жить. Были моменты страха, конечно. Иногда это было ужасно – быть парализованным. Но он никогда не позволял страху управлять собой. Не это руководило его действиями.
Так чего же он боялся сейчас?
Его испугало не наводнение. Это не было связано с его инвалидностью. Дело было не в том, что им нужно было немедленно покинуть дом, или в неуверенности в том, что будет дальше. Эти препятствия можно было преодолеть, пока рядом с Крисом была Фрэн. Если наступил конец света, то это было хорошо. Он справится, как Безумный Макс в инвалидной коляске на батарейках вместо машины.
Ничто из этого не пугало его.
Но Крис был в ужасе от того, что ему нужно было сделать, прежде чем они покинут это место.
О чем ему нужно было спросить Фрэн.
Это пугало его так, как не мог напугать апокалипсис.
Крис открыл глаза. Фрэн скользнула позади него и села на подлокотник его инвалидной коляски.
- Наслаждаешься видом в последний раз? – спросила она.
- Ага.
- Мы не можем остаться, Крис. Ты понимаешь это? Вода не останавливается.
- Я знаю. Это не то.
- Тогда что? Почему мы задерживаемся? Ты ждешь возвращения По?
По был их черно-серебристым котом. Крис называл его Пу, к большому огорчению Фрэн. Он вышел на улицу две недели назад и исчез.
- Нет. Теперь я знаю, что Пу не вернется.
- Тогда ладно. Нам действительно нужно уехать, Крис. Сегодня.
- Это я тоже знаю.
- У меня все упаковано. Еда, спички, дополнительная одежда, одеяла. Я положила все, что могла, в пакеты для заморозки. Когда рюкзак намокнет, вещи все равно должны остаться сухими.
Он заметил, что она не сказала "если рюкзак промокнет". Вместо этого это было "когда рюкзак намокнет".
В эти дни сырость была неизбежна.
- Как насчет воды? – спросил он. – Ты не забыла?
- Да. Странно брать с собой воду, когда снаружи так много воды.
- Эта вода полна трупов, бензина и прочего. Я не думаю, что мы захотим ее пить.
Нос Фрэн сморщился от отвращения.
И тут три больших световых окна в гостиной с громким грохотом рухнули, напугав их обоих. Резиновые уплотнения вокруг них пропеклись под прямыми солнечными лучами более чем за десять лет и превратились в пыль. Крис все время собирался заменить их. Теперь было слишком поздно. Сила дождя наконец доконала их. Дождь хлынул сквозь дыры, брызгая на пол.
- Ладно, - крикнула Фрэн, перекрывая шум. – Это знак. Мы должны идти. Ты готов?
- Еще нет. Сначала я должен кое-что спросить у тебя.
- Крис, дом затопляет! Разве это не может подождать?
- Нет, не может. Это важно.
Она нахмурилась, обеспокоенная.
- Что? Беспокоишься о батарейках в кресле? Потому что, как я уже сказала...
- Нет, - сказал он. – Не об этом.
По правде говоря, он беспокоился насчет инвалидной коляски. Батарейки были почти разряжены, и его передвижения стали вялыми. Не было возможности перезарядить ее без электричества. Общий вес Криса и его коляски составлял около трехсот пятидесяти фунтов. Если они не находились на бетоне или асфальте, Фрэн не могла толкать его. А там, куда они собирались направиться, твердых поверхностей было немного. Вода и грязь, а асфальта не было.
Но и не этого боялся Крис.
- Что случилось?
Теперь тон Фрэн стал требовательным. Ей явно надоело его затягивание.
Спроси ее, - подумал он. - Господи Иисусе, вы вместе уже больше двух лет, с тех пор как познакомились в сети. Вы любите друг друга. Чего ты боишься?
Фрэн выжидающе посмотрела на него.
- Ты... - Крис замялся. Его лицо раскраснелось. – Ты выйдешь за меня?
Фрэн сначала не ответила. Она смотрела на него в ошеломленном молчании. Затем она улыбнулась.
- Почему ты долго молчал об этом?
- Я не знаю. Наверно, я боялся. Я думал, может быть, ты когда-нибудь уйдешь от меня.