Это облако отныне с той луной небесной в дружбе.
Чернота очей любимой и белок — вот дивный образ:
Здесь неверье выступает с истой верой в лестной дружбе.
Образ твой моим стал гостем — молви, разве было б плохо,
Если б с настоящей встречей был тот гость прелестный в дружбе.
Коль метнешь ты стрелы взгляда, сердце разорвешь на части, —
Но со стрелами, однако, сердцу быть уместно в дружбе,
Врач, не спрашивай беднягу, как он мучится от боли,
Страстью раненный не хочет быть с лекарством в тесной дружбе.
Атаи в руках держал бы век златое стремя милой —
С муравьями Сулеймана ныне безызвестный в дружбе[7] .
* * *
Наступила весна! Выходи, розоликая, в сад,
Пусть все розы твоей красоты отраженьем блестят.
Коль в лицо твое взглянет бесстыдно нарцисс, прикажи:
И разбойника лилии сразу мечом поразят.
Алой розы рубашка покроется потом стыда,
Отвернется она, коль цветник твои взгляды почтят.
Сыплют золото и серебро алых роз лепестки,
Ветры, словно дервиши, скорей подобрать их спешат.
Видя розу, я буду рыдать, вспомнив милой лицо,
Пожалей меня, как соловья, что лишь горем богат.
Лучший в мире "макам" — погребок, песня в ладе хиджаз,
Порицаний не слушай чужих, только песне будь рад.
Небосвод, притесняешь ты злобно всегда Атаи,
Но луны не забудет он, этой царицы отрад.
* * *
Кто подобную этой красавицу ждет,
Пыль дороги ее светом ока сочтет.
Пусть вполне совершенна твоя красота,
Будет лучше, коль рядом с ней милость пойдет.
Пусть неверная будет и гурий стройней —
Но открыт ли пред ней в царство горнее вход?
Если кто сребротелой не любит, поверь,
Нищий он, тут и пояс златой не спасет.
Ты известна жестокостью всем на земле,
Между тем, Атаи вечно верность блюдет.
* * *
Боже, ты меня с тем кипарисом, стройным и прямым, не разлучай,
Соловья с цветущим этим садом, что тобой храним, не разлучай.
Убивать влюбленного не надо, а разлука с милой — смерть ему;
Тело, полное тоски, с душою манием одним не разлучай.
О Меджнуне, в пламени горящем, расскажи ты племени Лейли,
А глаза Якуба ты с Юсуфом, сыном дорогим, не разлучай.
Обо мне, больном, она мечтает, ставши всех влюбленных образцом,
Ты меня с тем рудником алмазов, щедрым и благим, не разлучай.
Небосвод! Коль ты к тому стремишься, чтоб меня, несчастного убить,
То убей меня, но с той, к которой страстью я томим, не разлучай.
Хочешь взять ты жизнь мою, разлука, видно, ненавистен я тебе, —
Разлучи меня с моею жизнью, с другом лишь моим не разлучай.
Атаи, коль просишь ты у бога счастья и спокойствия души,
То покорно гнущуюся шею с локоном витым не разлучай.
* * *
Меня убить решила ты — и кудри черные наслала...
О, сколько бед еще терпеть меня заставишь, как бывало?
Ты взглянешь искоса лишь раз — и тысячу сердец убьешь ты;
О черноглазая моя, где столько козней ты узнала?
По морю глаз моих всегда плывет пленительный твой образ,
Из щепочек ресниц связал я челн тебе, чтоб не устала.
Чтоб видеть сахар уст твоих, на миг не складывая крыльев,
Души летает попугай. Ужель его ты не видала?
На власть, богатство не глядит свободный человек, который
Из рук возлюбленной своей вкусил от полного фиала.
Когда б факих способен был на волосок любовь постигнуть,
То к расщепленью волосков охота б у него пропала.
Раб Атаи вот-вот умрет, разлукой тяжкой утомленный;
Хотя б спросила госпожа: "Что, милый друг, с тобою стало?"
* * *
Сердце ты мое взяла, исчезаешь почему?
И жестокости предел преступаешь почему?
Ты соперникам моим улыбаешься с охотой.
Бессердечно кровь мою проливаешь почему?
В склянке сердца моего лишь вино любви таится;
Камни гордости в нее ты бросаешь почему?
Рукавом не закрывай уст своих ты на прогулке;
Нет их вовсе, ты же их закрываешь почему?
Атаи, ее кудрей ветер не рассыпал наземь!
Оземь голову свою разбиваешь почему?
вернуться
7
Намек на легенду о том, что когда все животные подносили подарки царю Соломону, муравей принес ему в дар лапку саранчи.