— Я старался… пробовал писать, как вы… Не получается…
Райнис с горячностью его перебивает:
— Зачем же, как я? Не подражать надо, а учиться!.. И прежде всего учиться у жизни… как это делали Некрасов… Чехов… Максим Горький… Как учился наш Вейденбаум, наконец, молодой Андрей Упит…
В комнату экспедиции, запыхавшись, входит Александров.
— Райнис, ты не знаешь, номер готов?
Райнис на мгновение прерывает беседу с поэтами.
— Да, почти…
Александров быстро идет дальше, к лесенке.
Райнис снова строго смотрит на Юлиуса.
— Если ты хочешь писать о боевиках, то будь среди них, иди ними.
Александров, торопливо шагая но лесенке в наборный цех, громко спрашивает:
— Товарищи, номер не спущен в печать?
Букс поднимается со стула с гранками в руках.
— Нет еще… последняя верстка.
Обращаясь ко всем, кто собрался в наборной, Александров восклицает:
— В Риге началась всеобщая забастовка! Рабочие с оружием вышли на улицы!
В ответ раздаются дружные возгласы:
— Ура!.. У-р-ра!.. У-р-р-ра!..
Главный редактор с восторгом говорит:
— Сейчас мы его наберем!
Старый метранпаж почти в отчаянии.
— Мы никогда не выпустим этот номер…
Александров резко возражает:
— Наоборот. Мы должны выпустить его немедленно!
Секретарша с беспокойством спрашивает:
— А где стихи Райниса?..
Она подходит к лесенке и кричит:
— Райнис!.. Райнис!.. Ты задерживаешь номер!
Райнис уже в дверях.
— Иду…
Где-то вблизи раздается выстрел… за ним следует дробная частая перестрелка…
Все устремляются к окнам.
Райнис одним духом спускается по лесенке.
— Что случилось?..
Он тоже подбегает к окну и распахивает его.
— Ну, что, друзья… Настал и в Риге наш день!
Перестрелка слышится все сильнее и ближе.
Абелите вскакивает на табурет возле окна.
— Где это стреляют?
Александров с торжеством в голосе отвечает:
— Это боевики разгоняют полицию!
По большой площади проходит огромная демонстрация. Над толпой реют красные знамена, колышутся плакаты и лозунги. Впереди идут боевики с ружьями через плечо.
Рабочие колонны поют песню на слова стихотворения Райниса «День страшного суда», которое он огласил на суде вместо своего последнего слова…
Райнис стоит возле открытого настежь окна наборной. Ветер треплет его волосы, раздувает рубашку на груди.
К нему вплотную подходит Александров.
— Ты слышал, Райнис?.. Они идут с твоей песней.
Райнис, не отрываясь, смотрит на грозные колонны демонстрантов.
— Вот ради такого дня стоило прожить жизнь!..
Все больше ширится, все громче звучит песня за окном:
Райнис и Александров, обнявшись, слушают. Но неугомонный метранпаж и сейчас не оставляет поэта в покое:
— Райнис, а где же стихи?
Райнис с трудом отрывается от окна.
— Стихи?.. Стихи не задержат номер…
Он ищет глазами Абелите.
— Абелите, на чем мы остановились?
Абелите достает из кармана сложенный листок.
— Вот…
Райнис на мгновенье закрывает глаза.
— Передавайте прямо в набор…
Абелите стоит возле пожилого наборщика и тихо повторяет вслед за Райнисом:
На фоне песни вдохновенно звучит голос поэта: