Аспазия хочет подойти к Доре, но не может пробраться сквозь толпу.
Чуть помедлив, поэтесса идет дальше. Мимо нее пробегает растрепанный Никаноров с запиской в руках. Он кричит, обращаясь к каким-то людям, стоящим у входа:
— Отправляйте подводу с патронами на Кокнес!.. Распоряжение Петериса!..
Где-то на улице вновь вспыхивает перестрелка. Аспазия вздрагивает и невольно останавливается.
Возле мраморной статуи стоит Приеде, перед ним громоздятся открытые ящики. Двое молодых рабочих достают из них маузеры, складывая оружие прямо на пол.
К этой группе подходят все новые и новые рабочие-дружинники.
Приеде делает пометку в лежащем на ящике списке.
— Проволочная фабрика «Тилава»!.. Витолс… Полонский… Берзиньш… Принимайте оружие и расписывайтесь…
Аспазия проталкивается к Приеде.
— Приеде!.. Где Райнис?
Приеде на секунду отрывается от списка.
— Не знаю, не видел… Спросите у Петериса.
Поэтесса нервно переспрашивает:
— А где Петерис?
Приеде молча показывает на лестницу.
По лестнице усталой походкой спускается Петерис в сопровождении пожилого батрака и подростка в больших сапогах.
Мальчик с обидой в голосе рассказывает:
— Мы из Добеле… Что ж нам дали?.. Всего двадцать винтовок…
Пожилой батрак тоже очень недоволен.
— И человека никакого не прислали… А мы что — барона своего свергли, имение пожгли… А что дальше делать, нам неизвестно.
Петерис подходит к Приеде.
— Приеде, пошли с ними в Добеле Мауриньша с джутовой фабрики и подкинь им два ящика гранат…
Аспазия спешит навстречу Петерису.
— Петерис…
Он встречает ее с немалым удивлением.
— Аспазия?..
— Петерис, я вас умоляю… Что с Райнисом?
— Не волнуйтесь, Аспазия, все в порядке…
Поэтесса пристально смотрит Петерису в глаза, пытаясь прочитать в них правду.
— Я только что была в редакции. Там все разгромлено.
— Да, я знаю.
— Ну, а где же Райнис?
Петерис отводит глаза в сторону.
— Он… он выполняет партийное поручение.
Аспазия тяжело вздыхает… затем с дрожью в голосе произносит:
— Ах, как я устала от этих постоянных конспираций!.. Вы знаете, у меня был обыск, перерыли все… И на даче тоже… Всюду ищут Райниса!.. Где он?
Петерис пытается ее успокоить.
— Я его жду. Он скоро будет здесь.
В фойе появляется Александров. Его правая рука висит на перевязи.
Александров замечает Петериса и направляется к нему, осторожно шагая мимо спящих дружинников.
— Петерис!
Тот кивает Аспазии.
— Одну минутку…
И, не обращая на нее больше внимания, он крепко пожимает здоровую руку подошедшего Александрова.
— Александров, здравствуй…
Аспазия, насупившись, прохаживается вдоль колонн.
Петерис и Александров садятся на подоконник.
Петерису не терпится узнать новости.
— Ну, что в Айзпуте?
Александров смотрит на санитаров, проносящих раненого.
— Пока держимся в округе… Но к ним подошла артиллерия…
Левой рукой он достает из кармана кисет.
— Набей-ка мне трубку… И рассказывай… Как дела?
Петерис неумело набивает трубку, просыпая махорку на пальто.
— Плохие вести, Василий… В Москве восстание подавлено — там, фактически, кончено.
Александров зажигает спичку и долго раскуривает трубку.
— А у нас?.. Что в Либаве?.. Тукум наш?
— У нас не намного лучше… В Либаве все подавлено, в Тукуме тоже…
Александров крепко задумывается.
Где-то невдалеке гулко грохает пушка.
С шумом распахиваются оконные рамы.
Большая хрустальная люстра, раскачиваясь, дребезжит под высоким потолком театрального фойе.
Петерис и Александров отходят от окна и безмолвно переглядываются.
Александров делает несколько сильных затяжек.
— Что будем делать, Петерис? Что решил Центральный Комитет?
Петерис произносит с большой силой:
— Сражаться до конца!.. Уйдем в подполье, в леса, в болота… И будем продолжать оттуда!
Александров удовлетворенно кивает головой.
— Да… только так!..
К ним подходит худенькая девушка с бумагами в руках.
— Товарищ Петерис, что делать с этим списком?
Он берет бумаги и просматривает их. Александров отходит к балюстраде.
И вдруг Александров замечает, что в фойе появился Райнис.
К поэту бросается обрадованный Никаноров, они останавливаются и оживленно беседуют.
Александров обращается к Петерису: