Степа вынул из фуражки раскисшую от воды тетрадь, раскрыл ее и ужаснулся.
— Все мои пятерки смыло, — сказал он чуть не плача. — А я хотел вашему командиру показать…
— Самого чуть не смыло… — сердито отозвался Дима. — Первое место из-за тебя потеряли…
И в ту же секунду раздались аплодисменты, крики «ура», звуки оркестра.
«Четверка» прошла линию финиша.
— Ну вот видишь, — хвастливо обращается к Марату паренек из четвертой роты, — наша четвертая рота второй год на первом месте!
— Степку благодарите, жертву морской стихии, — мрачно отвечает ему Марат.
— Степка тут не при чем.
— А по-моему, — говорит девочка, которая вместе с Маратом «болеет» за пятую роту, — сегодня на первом месте все-таки пятая рота!
Раздается новый взрыв аплодисментов. Зрители дружно приветствуют «пятерку», ведущую на буксире «Морского охотника» Степы Сковородкина.
На командном мостике эсминца контр-адмирал крепко пожимает руку Левашову.
— Молодцы ваши «севастопольцы»!
Поздние сумерки. «Адмирал Нахимов» стоит на якоре. Черная вода лижет корпус эсминца. По воде бегут блики сигнальных огней. Мигает яркий свет на клотике — дежурный сигнальщик переговаривается с «башней».
С корабля доносится бой склянок.
По палубе эсминца идет Левашов. Честь нести первую вахту на корабле досталось все-таки пятой роте.
Внимание Левашова привлекает задремавший у орудия воспитанник. Это Федя Снежков.
Офицер останавливается, долго глядит на мальчика и в его взгляде можно прочесть и отеческую нежность и озабоченность. Вероятно, не сразу приходит решение — как быть с этим маленьким «часовым», безмятежно похрапывающим у орудия.
Наконец, отвернувшись от Снежкова, Левашов начинает покашливать. Снежков просыпается и, живо стряхнув с себя сон, вытягивается перед офицером.
— Хорошая ночь, — говорит Левашов, любуясь небом, морем, далекими огоньками на берегу.
— Прелестная, товарищ капитан третьего ранга, — соглашается ободрившийся Снежков.
— Спать не хочется?
— Никак нет!
Левашов поворачивается к мальчику.
— Молодец, воспитанник Снежков! Спать на посту нельзя. За сон на посту строго наказывают! — Он снова смотрит на небо, на море, на далекие огоньки. — А ночь хороша!..
Идет дальше.
Левашов спускается в кубрик. Останавливается на пороге, прислушивается.
Главстаршина — старый моряк, соратник Алексея Петровича Лаврова — рассказывает нахимовцам о боевых делах родного корабля.
— …Немецкий караван с сильным конвоем пережидал туман. Боялись фашисты, как бы на свои же мины не напороться. А Алексею Петровичу этого только и надо было. Свалиться как снег на голову, драться на близкой дистанции — это было ему по душе…
Мальчики слушают старшину, затаив дыхание. Борис не спускает с него глаз, с глубоким волнением ловит каждое слово с своем отце.
— Пошли мы в тумане через минные поля, — продолжает моряк, — да подобрались к фашистам так — ближе нельзя. Они и с якоря сняться не успели, как потопили мы два транспорта. Опомнились фашисты — и ну, палить напропалую. А сами наутек! Мы за ними… И тут вражеский снаряд ударил в боевую рубку. Меня рвануло от штурвала, сбило с ног… Вскочил я, посмотрел на Алексея Петровича — он стоит, командует, только белый стал, как полотно. Ну, думаю, пронесло — жив наш командир… И вдруг он пошатнулся. Офицер подхватил его на руки. Прошла, наверно, минута — и снова услышал я голос Алексея Петровича. Это был его последний приказ…
— Какой приказ? — невольно вырвалось у Бориса.
Старшина взглянул на мальчика и, немного помолчав, тихо произнес слова приказа:
— О смерти командира личному составу не сообщать… Бой вести до полного разгрома противника…
Ребята с дружеским участием поглядывают на Бориса.
Сергей украдкой пожимает ему руку.
Звучит сигнал отбоя.
Ночь. Тишина. В кубрике, на матросских койках, спят свободные от вахты нахимовцы.
Не может заснуть только Борис. Взволнованный рассказом старшины, он думает об отце, о последних минутах его жизни. Неожиданно у него возникает какое-то решение.
Борис поднимается на своей койке, оглядывается и, убедившись, что все спят, проворно достает одежду и начинает одеваться…
Командирский мостик. Из темноты появляется фигура Бориса. Мальчик останавливается, напряженно всматривается вперед.
По мостику медленно прохаживается вахтенный воспитанник Сергей Столицын.
Выждав удобный момент, Борис осторожно двинулся вперед и незаметно проскользнул в боевую рубку.