— Не читайте мне нравоучений, Геринг.
Г е р и н г. Где и как? Прошу учесть срочность дела!..
Б е д с т о н. В Стокгольме. Представитель «Армстронг Виккерс» будет ждать представителя Круппа.
Геринг поднимает свой бокал.
— За наш Сталинград! — говорит он улыбаясь.
— За вас в Сталинграде! — отвечает гость. — Как говорится по-русски, — ура!
Оба молча пьют.
— Ура-а-а! Ура-а-а! — слышится отовсюду.
Идет ожесточенный бой.
То и дело вспыхивающие ракеты освещают землю неровным светом. В небе шарят прожекторы. Взметая снег и землю, рвутся снаряды.
Крутой берег Волги, изрезанный блиндажами, вздрагивает и осыпается. Идет дождь осколков. Противотанковые орудия ведут бешеный огонь по немецким танкам.
ВЕЛИКАЯ СТАЛИНГРАДСКАЯ БИТВА, ЗНАМЕНУЯ НАЧАЛО НОВОГО ЭТАПА ВОЙНЫ, ПРИБЛИЖАЛАСЬ К КОНЦУ…
Поле гигантского танкового сражения.
Немецкий танк, переползая через развалины, идет прямо на Иванова.
Иванов бросает связку гранат, но не попадает. Танк надвигается на него.
Придя в ярость, Иванов решительным броском вскакивает на танк и стреляет из пистолета в одну из бойниц.
Начинается жестокая, безумная схватка человека с машиной, напоминающая единоборство Мцыри с барсом.
Танк поднимается на развалины и спускается с них, точно пытается стряхнуть с себя смельчака, а он упорно стреляет в бойницы.
Вдруг Иванов вспомнил, что где-то у него еще осталась одна ручная граната. Он бросает ее в разбитую смотровую щель.
Раздается взрыв внутри танка; он останавливается и, окутавшись дымом, загорается.
Изможденный Иванов лежит на броне, дымится одежда на нем.
— Алексей, слезай! Взорвется! — кричат Зайченко и Юсупов и, видя, что товарищ не двигается, стаскивают его.
— Десятый за одни сутки!.. — кричит Юсупов на ухо Иванову и вместе с Зайченко ведет его к берегу.
По лицу Иванова струится кровь, волосы и руки опалены, он едва идет.
— Пойдем к Волге, обмоешь кровь, — говорит ему Зайченко.
— Куда? — хрипит он. — Не пойду… Давайте, ребята, назад. За Волгой мне делать нечего.
— Небольшой перевязка сделают, — увещевает Юсупов. — Хороший бой имели, Алеша. Говорят, Сталин здесь…
Алексей Иванов останавливается:
— Если он здесь, чего же мы за реку идем? Сталина здесь оставим, а сами туда? Нет, брат, это не тот закон.
И он, несмотря на протесты Зайченко и Юсупова, идет обратно.
— Командующий… Чуйков!.. — вдруг шепнул Зайченко.
Высокий, крепко сложенный генерал идет навстречу Иванову.
— Здравствуйте, товарищи! — говорит генерал Чуйков.
— Здравствуйте, — чеканно отвечают в один голос бойцы.
— Здорово дрались, ребята! Мы наблюдали за вами. Особенно вы, товарищ гвардии сержант. Ваш подвиг — пример для всех.
Иванов, набравшись смелости, обращается к генералу Чуйкову:
— Товарищ командующий, разрешите обратиться. Гвардии сержант Иванов.
— Пожалуйста…
— Слух есть, товарищ Сталин приехал, здесь находится.
— А было ли, товарищ Иванов, время, когда мы без Сталина находились? А? Да разве без него устояли бы? Здесь он, и всегда был с нами!.. Товарищ гвардии старший сержант!.. От имени Родины награждаю вас орденом Красного Знамени…
Он оборачивается к сопровождающему его полковнику, берет из его рук орден и прикалывает на грудь Иванова.
Грохот боя в это время замирает. Но где-то вдали слышно могучее «ура».
— А що це там за «ура» такое, товарищ командующий? — спрашивает Зайченко.
— Помните слова Сталина: «Будет и на нашей улице праздник!»? Он наступил! Сегодня соединились Донской и Сталинградский фронты. Немцы взяты в гигантские клещи. Это — великий перелом в войне. С победой, товарищи! Сдержали мы слово, данное товарищу Сталину, и отстояли Сталинград. Спасибо всем вам, спасибо!
— Служим Советскому Союзу! — дружно отвечают бойцы.
Кабинет Сталина. Вечер. Огонь не зажжен. Сталин, Молотов, Калинин, Маленков и Берия слушают радиопередачу.
Отдаленно слышится знакомый голос диктора Левитана:
Две отборные немецкие армии, шестая и четвертая танковая, насчитывавшие свыше трехсот тысяч, перестали существовать… Пленено две тысячи пятьсот офицеров и двадцать четыре генерала с генерал-фельдмаршалом Паулюсом во главе.
С т а л и н. Молодцы сталинградцы! Окончательно провалились все эти мольтке, шлиффены, людендорфы, кейтели. За последние тридцать лет Германия дважды оказалась битой, и не случайно.
М о л о т о в. В сорок первом году они валили все на мороз, теперь свалят на степи и бездорожье.