— Что этому зверю тридцать вагончиков? — усмехается Трофименко. — Семечки! Двадцать минут работы…
— И больше порожняку нет? — спрашивает, все поняв, начальник комбината.
— Так это ж испытание, испытание машины только… — бормочет начальник шахты. — Машина-то ведь действует…
— Она-то действует, — усмехается Кравцов, — а бездействует кто же?..
— От так, как видите! — сплюнув опять, говорит Постойко. — Та будь оно трижды проклято… — И вдруг, спохватившись, добавляет: — Извиняюсь, товарищ министр!..
Но министр молчит.
И все вокруг него смолкают, даже Сидор Трофимович, для которого недавний триумф вдруг обернулся полным скандалом.
Неловкое, томительное молчание. Министр медленно, словно про себя, читает наименование машины:
— ГУК.
— Горно-угольный комбайн, товарищ министр, сокращенно — ГУК! — спешит с объяснением директор завода.
— Незавидное название. Трофименко невесело усмехается:
— У нас тут даже пословицу пустили: «Кому гуки, а кому муки!»
— Д-да… — медленно произносит министр. — ГУК. Это не имя даже… это… кличка собачья!.. — И вдруг обращается к машинисту: — А окрестить машину надо, а? Ты как думаешь, машинист?
— Машина без имени, как человек без паспорта! — отвечает машинист.
— Правильно! А в паспорте всегда указано: кто, чей, откуда родом, — уже улыбается министр и обращается ко всем: — Я предлагаю, товарищи, дать этой машине почетное название «Донбасс». А?..
— Лучше не придумаешь! — подхватывает Кравцов. — А как же мы будем величать водителя такой машины? Машинист? Так ведь машинистов у нас много: на электровозе, у подъемника, на врубовке… А это ведь небывалый машинист во всей горняцкой истории!
— Верно! — восклицает министр. — Он даже и не машинист, а скорее механик!
Кравцов приподнято и громко объявляет:
— Машинист-механик комбайна! Здорово звучит!
— Так и решили! — весело подтверждает министр.
— Так вам, значит, понравилась машина? — нерешительно спрашивает конструктор.
— Понравилась?! Не то слово, Дмитрий Иванович! Машина — не девушка. Я ей в любви объясняться не буду. А… поверил я в вашу машину, товарищ конструктор. Поверил! И думаю — не ошибся.
— А порожняк? — спрашивает вдруг Постойко.
— И порожняк будет! — отвечает министр. — А не будет, — вдруг озорно блеснул он глазами, как бывало, когда коногонил в шахте, — а не будет, так начальник комбината сядет на электровоз, главный инженер станет десятником откатки, а я… я сдам министерство кому-нибудь более толковому, а сам пойду к тебе учиться на комбайнера…
— Ясно! — негромко говорит начальник комбината.
— И ничего вам не ясно! Ничего! — говорит министр уже в кабинете Сидора Трофимовича.
— Так машина ж выдержала испытание.
— А шахта не выдержала!
— С порожняком мы дело наладим, товарищ министр. Вы же меня не первый день знаете…
— Да разве только в порожняке дело? Раз комбайн так жрет ваш порожняк, так, значит, и весь подземный транспорт надо перестраивать. Пути перестилать. Двухколейные штреки строить. Диспетчерскую службу наладить. А когда комбайны в полную силу войдут, так у вас горные работы начнут отставать, лимитировать…
— Да… — почесал затылок Сидор Трофимович. — Не было у бабы хлопот, так купила порося…
Все рассмеялись.
— Тебя одно порося уже в мыло вогнало… — усмехнулся министр. — А как их будет пять или шесть на шахте? Что тогда? У тебя ствол задохнется от такого изобилия угля!
— Ох, дал бы только бог такое положение! — засмеялся Сидор Трофимович.
— Даст, должно быть!
— Ну, это еще не скоро… — утешает Горового директор завода. — Машина должна пройти еще испытание… проверку временем… в разных горных условиях…
— Правильно! — подтвердил министр. — Сколько вы предполагаете, Дмитрий Иванович, запустить образцов в этом году?
— Мечтаю, товарищ министр, — застенчиво отвечает Трофименко, — испробовать еще… две машины.
— Всего, значит, три? — спокойно уточняет министр. — А начальник комбината что думает?
Снисходительно посмеиваясь, начальник комбината замечает:
— У нашего конструктора домашние масштабы.
— А как вы размахнетесь?
— В три раза больше! Восемь-девять комбайнов!
— Вы б еще сказали — десять-двенадцать! — возмущается директор завода. — Не вам же их делать, а мне!
— Что? Много? — сочувствует министр.
Почувствовав поддержку, директор завода быстро отвечает: