Иванов открывает глаза:
— Наташа в Германии, в плену? Ну, мое производство теперь — мертвых фрицев делать! — и Иванов, вскочив с койки, рванулся из палаты.
— Алеша, куда ты? Стой! — кричит Зайченко вдогонку Алексею и бежит вслед за ним. — Тебе на завод надо ехать… Стой!
Ночь. Кремль. Бьют куранты.
В кабинете товарища Сталина совещание. Присутствуют Сталин, Молотов, Василевский, Жуков.
Жуков докладывает перед картой Подмосковья:
— Немцы накапливают силы. Разведка указывает — к северо-западу от Москвы подтягиваются третья и четвертая танковые группы Готта и Хюпнера.
С т а л и н. Да… хотят Москву взять в клещи. Молниеносный удар у них провалился, так теперь они хотят взять концентрическим наступлением… (Жукову.) Дальше.
Ж у к о в. В центре 4-я немецкая армия тоже получает подкрепление. На юге, против Тулы, 2-я танковая армия Гудериана получает новую материальную часть. Всего, по данным разведки, под Москвой набирается до полусотни дивизий. Видимо, немцы готовятся к решающему удару. Судя по тому, что они сосредоточили на флангах мощные танковые группировки, удар будет нанесен одновременно с юга и с севера. Таков замысел противника.
С т а л и н. Да… (Идет на середину комнаты.) А в распоряжении Гитлера ресурсы всего западноевропейского континента с населением свыше трехсот миллионов человек. Это не шутка… (Подходит к Жукову.) Надо продержаться, изматывая их силы, мы должны выиграть все то время, которое нам необходимо для подготовки контрнаступления.
Ж у к о в. Понимаю, товарищ Сталин. У меня вот людей маловато и с техникой плохо. Нам бы сейчас танков — штук полтораста.
С т а л и н. Полтораста, говорите… возьмите пока что восемнадцать машин. И эти… бронебойки… отличное оружие.
М о л о т о в. Прекрасное оружие…
Ж у к о в. Тысячи три надо бы.
С т а л и н. Три тысячи даже мало. Но пока что возьмите двести. Начнете наступать — все дадим, ничего не пожалеем. Авантюрная стратегия Гитлера рассчитывает на панику и растерянность. Сохранить спокойствие — это значит сорвать все их планы.
Товарищ Сталин идет в глубь кабинета. Подходит к своему письменному столу, медленно набивает трубку.
С т а л и н. С противотанковыми рвами не опоздаем?
М о л о т о в. Щербаков четвертые сутки на работах — говорит, успеем…
С т а л и н. Берия не вернулся?
М о л о т о в. На оборонительных рубежах.
В а с и л е в с к и й. Товарищ Сталин, как быть с парадом?
С т а л и н. Будет.
В а с и л е в с к и й. Их авиация зверствует.
С т а л и н. Завтра седьмое ноября. Всегда в этот день был парад, будет он и завтра.
В а с и л е в с к и й. Разрешите сообщить об этом членам Политбюро?
С т а л и н. Надо сообщить. Сообщите.
Товарищ Сталин направляется к выходу.
Все встают, собираясь выйти за ним.
Пасмурное ноябрьское утро в Москве.
На серой, ничем не украшенной Красной площади стоят войска. Стоит пехота в полном вооружении.
В небе, за низкими серыми облаками, слышно гудение авиационных моторов и глухой треск пулеметных очередей.
В небе, не прекращаясь, идет бой.
Над площадью звонко проносится:
— Смирно!
Все замирают.
На мавзолее, как капитан на мостике корабля, появляется Сталин. Рядом с ним Молотов, Берия, Василевский, Буденный, генералы.
— Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники… — начинает Сталин.
И мы видим стрелковые окопы в подмосковных лесах.
Радист поймал в эфире речь Сталина и переключает ее на рупор. Взрывом мин засыпает окопы. Бойцы ползком пробираются к рупору слушать Сталина. Их лица встревожены. Они не ожидают веселых известий. Пули взвизгивают над головами.
— …рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда!.. — слышится спокойный голос Сталина.
И мы видим затемненные цехи прифронтового завода и измученных бессонницей людей у станков. Иные поднимаются с пола, на котором они спали, не выходя из завода.
Станки жужжат, речь Сталина слышна сквозь гул станков.
— …В тяжелых условиях приходится праздновать сегодня 24-ю годовщину Октябрьской революции. Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны.
Говорит Сталин:
— …Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжелый урон…
Под звуки Сталинского голоса идет рукопашный бой.
— …Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины…
Голос Сталина уверенно и твердо раздается над полем схватки:
— …Вся наша страна, все народы нашей страны подпирают нашу армию, наш флот, помогая им разбить захватнические орды немецких фашистов.
Летчик-истребитель включил радио и прислушивается, зорко озирая небо. И слышит вдруг:
— …Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?
Вопрос, неожиданно донесшийся с земли, застает летчика как бы врасплох.
— А кто сомневается, — спрашивает он, точно вопрос обращен лично к нему. — Побьем, факт! — Глаза его уже ищут противника, и он ложится в крутом вираже, выходя в атаку.
— Николай, Сталина слышишь? — кричит он, и голос четко отзывается:
— Слышу!
А с земли доносится к ним:
— Сынки, Сталина слышите? Ну-ка, вместе с ним дайте фрицам!
В воздухе перекличка голосов.
По Красной площади проезжают стройными рядами автомашины. Проходят танки.
Подмосковные окопы.
Выезжают с Красной площади «катюши».
Линия траншей. Строчит из пулемета солдат. Идет бой.
— …Не так страшен чорт, как его малюют! — слышат в окопах, и огромный, сильный солдат поднимается во весь рост. Это Иванов.
— А ну, браточки, — оборачивается он к своим, — не так страшен чорт, слышали?
Рядом с Ивановым Зайченко.
Над крылечком полуразрушенной деревенской избы репродуктор, покалеченный пулями. Он раскачивается на ветру, он едва держится, но голос из него льется спокойно:
— …Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска?..
В одной из комнат рейхсканцелярии, видимо, приемной Гитлера, несколько военных — тут же Геринг — стоят у радиоприемника и слушают речь Сталина. Кто-то шопотом переводит ее на немецкий язык.
Внезапно рука Геринга заглушает передачу.
Из открытых дверей комнаты виден роскошный зал, где собрались послы союзных Германии держав, папский нунций в кардинальской одежде, военные в парадной форме, корреспонденты. Здесь же приготовлен обильный завтрак.
В момент, когда заглушили радио, Гитлер, высоко задрав голову, вбегает в зал, где, видимо, его ждали.
Испанский генерал, щелкнув шпорами, склоняется в почтительном поклоне:
— Испания приветствует вас, мой фюрер! — говорит он.
Подходит турок, тоже военный:
— Президент господин Исмет Иненю поручил передать вам его искреннее восхищение победами вашего оружия!
Японский военный:
— Сегодня Япония празднует вашу победу, мой фюрер.
Кардинал обращается с приветствием к Гитлеру:
— Святой престол передает свое благословение немецким героям Москвы… — Гитлер самодовольно отвечает коротким кивком головы. Кардинал продолжает: — Святой престол давно связал свою судьбу с вашей, дорогой фюрер!
Судя по лицу кардинала, он затеял длинную речь, но Гитлер, не любящий никого слушать, кроме самого себя, перебивает:
— Дорогой Арсениго, я жду папской энциклики против большевизма. Вообще, я с большим удовольствием приветствовал бы на престоле святого Петра именно вас. Вы истинный наци, Арсениго. Вам бы носить не рясу, а форму штурмовика. — И, обращаясь к присутствующим, Гитлер торжественно изрекает: — Господа, Москва у ног Германии. Ворота в Россию распахнуты настежь. Я перевожу часы истории на столетие вперед. С коммунизмом будет раз и навсегда покончено. Наградой за победу будут германские границы до Урала, хлеб и уголь Украины, нефть Кавказа, русские, украинские и белорусские рабы… Вот они!