Работа выполнена. Я повернулся на каблуках и начал идти к выходу.
Но его голос остановил меня.
— Мне жаль. Ты даже не представляешь насколько мне жаль. Мне следовало прийти к тебе и твоему отцу, когда она умерла. Я должен был прекратить это уже давно. Я должен был поступить как хороший человек. Ты никогда не узнаешь, как искренне мне жаль за то, что я натворил. Но... я отдаю себе отчет в том, что хоть сейчас ты возможно и разрушил мое счастье, именно я сочувствую тебе. Потому что твоя мама хотела бы, чтобы твоя жизнь была лучше, чем это. Она обожала тебя. Боготворила тебя. Джейн никогда бы не хотела, чтобы ты носил в себе этот гнев и хладнокровность.
Я не повернулся к нему. Просто чувствовал, как кинжалы глубоко вонзаются в мою спину.
Это должно было ощущаться как просветление, как свежий глоток воздуха.
Окончание моей миссии. Месть за маму... Я всегда себе представлял, как великолепно это будет.
Как бы сложно мне ни было это признавать, Беннет прав. Победа кажется опустошающей, безжизненной.
Я уходил, чувствуя лишь тяжесть на сердце и спутанные мысли в голове.
Глава 27
Три месяца спустя
Несмотря на все исследования и все те знания, что у меня имеются на счет биологии и разных наук, я все еще не понимаю, насколько серьезен фактор человеческих эмоций в нашей системе.
Конечно же я знаю об исследованиях в сфере антропологии, социологии и психологии. Знаю, что мы реагируем на определенные феромоны и в мозге срабатывает спусковой крючок, выпускающий наружу злость, смех или даже любовь.
Но я все еще не могу разобраться почему я не могу все это отключить. Почему мы не можем прислушаться к причинам и просто перестать грустить, злиться или даже перестать тосковать по определенному человеку. Какой бы ни была причина, почему мы не можем это сделать, мне бы очень хотелось решить эту проблему. Как бы мне хотелось стереть воспоминания и определенные часы моей жизни. Вернуться в то время, когда не было настолько больно.
Одинокая слеза скатилась по щеке. Казалось, сейчас это происходит постоянно. Я вытерла ее до того, как снова начну реветь. Уже спустя двенадцать недель вы можете подумать, что я отключилась от всего и просто двигаюсь дальше, забыв об этом. Но даже сейчас, когда май уже почти на пороге, я, кажется, не могу оправиться от всего. В сердце будто появилась трещина от того предательства, что он совершил. И теперь рана, сочащаяся кровью и болью, очень далека от того, чтобы зажить. Каждую ночь я лежу и не могу уснуть, снова и снова думая о том, что он сказал тогда.
Думаю, о его взгляде, когда он выкинул меня, словно бродячего пса в дождь. Или думаю о том, как за день до этого я отдала ему самую ценную часть себя, которую когда-либо могла отдать. И он забрал ее, подорвав мое доверие и перевернув мир с ног на голову. Я больше не та девушка, которая приземлилась в Лондоне. Теперь она мне кажется еще более далекой версией той, которой я стала сейчас.
— Ты снова плачешь? – услышала я успокаивающий голос, но продолжила смотреть в окно.
В саду начали зацветать растения, просыпаясь от затяжной для нас всех зимы. Все это должно приносить надежду, но я не чувствовала, чтобы хмурая туча над моей головой хоть немного рассеялась бы.
Вытерев щеки, по которым стекали слезы, которые я даже не заметила, я кивнула.
— Не могу ничего с этим поделать, прости.
— Малышка, никогда не извиняйся за то, что пытаешься вылечить свое разбитое сердце. Это часть жизни, через которую мы все проходим. Ты можешь проживать это любым путем, лишь бы тебе стало легче.
Мама села на спинку бархатного кресла, в котором я сидела, свернувшись в клубок, и крепко меня обняла.
— Но он этого не заслуживает, – сказала я надломанным голосом.
— Едва ли они вообще когда-либо этого заслуживают, – ответила она, и кажется, ее мысли были где-то не здесь, я поняла, что она думала об Ашере Фредерике совсем не так, как думала я.
Последние три месяца были для нее чрезвычайно тяжелыми. После того судьбоносного обеда она была в ужасе от Беннета. Ей было больно от того, что он никогда не рассказывал ей о Джейн, и ее потрясло, что он разбил семью. После того как Ашер сбросил эту информационную атомную бомбу на нас, мама сидела в гостевой спальне нашего дворца, отказываясь встречаться с Беннетом, пока не будет способна собрать все мысли воедино. Я тоже не хотела с ним видеться, но было ощущение, будто я ребенок, застрявший в ситуации с родителями, которые разводятся. Те два дня казались мне Холодной войной, разворачивающейся в нашем доме. Все наше теплое некогда общение было покрыто толстым слоем льда. Беннет выглядел изможденным, будто его сердце вырвали из груди, и он медленно умирал от того, что не мог видеть мою маму. Он спал за дверью ее комнаты, было слышно, как стучат его кости каждый раз, когда он поднимался с твердого пола.
И так вышло, что самые прекрасные в моей жизни новости, которые пришли из университета Пенсильвании, были омрачены драмой, разворачивающейся в нашем доме. Спустя два дня, мама вышла из гостевой комнаты и заявила, что мы едем домой посмотреть на университет, и вернемся через неделю. Беннет умолял ее позволить ему сопровождать нас, как только не извиняясь перед ней, но мама сказала, что ей нужно это время вдали от него. Он с уважением отнесся к этому и отпустил ее. Глядя на Беннета, я поняла, что у него отняло все силы просто дать уйти самому драгоценному, что было в его жизни, ведь он не знал, вернется она обратно или нет.
Во время всех перелетов и путешествий нашу с мамой печаль можно было пощупать руками. Не было ни единого шанса, что в ближайшее время мы сможем пережить произошедшие события и то как нам разбили сердца. Тот вечер будет всплывать в моей голове еще многие годы.
Но по приезду домой я отодвинула в сторону эти мысли, чувствуя огромную благодарность за те моменты, в которых я сейчас живу. Тоска по дому наконец пропала, и я осознала, что весь тот тяжелый путь, что я проделала в плане учебы, теперь приносит свои плоды и я чувствую гордость за себя, которая хотя бы немного, но приглушает боль.
Когда мы летели обратно в Лондон, мама повернулась ко мне и спросила:
— Думаешь, я должна простить Беннета?
Просто думая о том, почему ей нужно простить его, заставило меня вздрогнуть. Из-за меня случилось все это. Я позволила Ашеру пробить брешь в мирной жизни нашей семьи. Я поверила в его ложь, и теперь каждый расплачивался за это.
Я не была довольна тем, что сделал мой в скором времени отчим, но я видела, как это все разрывает его на куски.
— Думаешь, ты должна?
Она слегка рассмеялась.
— Ты всегда была моим зеркалом. Показывала мне вещи, с которыми я бы скорее не хотела сталкиваться.