Бог сохраняет в верующем чуть-чуть "я" даже после того, как даст ему знание Брахмана. Это "я" посвященного, "я" джнани. Через него верующий наслаждается бесконечной игрой Бога.
Слиться сознанием с безраздельным Брахманом через созерцание — величайшая радость. Но и наблюдать Лилу[142], игру относительности, без растворения себя в Абсолюте — тоже радость.
Обычный джнани довольно зануден. Он все время рассуждает, повторяя свое "не это, не то", в то время как мир прекрасен, будто мечта!»[143]
[309, 310-312]
17. Желание
Махендра: «Почему люди иногда оставляют путь йоги?»
Учитель: «Думая о Боге, верующий может вдруг почувствовать сильную жажду мирских наслаждений. Именно она уводит его с пути. В следующей жизни он будет рожден с теми духовными стремлениями, которые в этой не смог претворить в реальность».
Махендра: «Что же тогда делать?»
Учитель: «Нет человеку спасения до тех пор, пока в его сердце живет желание, пока он жаждет мирского.
Нет ничего хорошего в том, чтобы холить и лелеять свои желания и стремления. Поэтому раньше я сразу же исполнял любое желание, которое приходило мне в голову[144]. Однажды я увидал разноцветные сладости на Буррабазаре и захотел их отведать. Мне принесли их, и я съел так много, что заболел.
Когда я был маленьким, однажды во время купания в Ганге я увидел мальчика с красивым золотым поясом. Погрузившись в божественный транс, я почувствовал желание иметь такой же. Мне его принесли, но я не смог его долго носить. Стоило мне его надеть, как я почувствовал мучительное удушье. Все потому, что я прикоснулся к золоту[145]. Так что я проносил пояс лишь несколько мгновений, а потом мне пришлось снять его и отложить в сторону, иначе я бы его просто разорвал.
В те времена много святых людей приходило в храмовый сад. Мне захотелось, чтобы у нас устроили специальное хранилище, где можно было бы держать пищу для них. Матхур Бабу так и сделал. Садху стали выдавать оттуда еду, топливо и все, в чем они нуждались.
В другой раз мне пришла идея надеть красивую вышитую золотом накидку и покурить серебряный кальян. Матхур Бабу прислал мне и то и другое. Я надел накидку и долго наслаждался кальяном. Я курил его то так, то эдак, то сидя, то лежа, то головой вверх, то головой вниз. И вот я сказал себе: "О мой ум, видишь, вот это и называется курить серебряный кальян". И немедленно я ощутил внутренний отказ. Я походил еще немного в накидке, а потом снял ее. Я бросил ее на землю и стал топтать ногами и плевать на нее, повторяя: "Вот вам дорогая накидка! На самом деле она только усиливает раджас!"»[146]
[325-326]
18. ПУТЯМИ РАЗЛИЧНЫХ ТРАДИЦИЙ
Учитель. «Господь провел меня самыми разными путями[147]. Сначала я был последователем пуран, потом - тантр[148]. Познал я и Веды. Сначала я выполнял свою садхану в Панчавати. Я насадил рощу деревьев туласи и часто сидел в ней и медитировал. Иногда от жажды сердечной у меня вырывался крик: "Мать! Мать!" или "Рама! О Рама!"
Я занимался тантрой под деревом бел. Тогда я не видел никакой разницы между священным туласи и прочими растениями. Иногда я катался верхом на собаке и кормил ее хлебом, часть которого съедал сам[149]. Именно тогда я осознал, что Господь проницает собою весь существующий мир.
Когда я занимался Ведами, я стал настоящим санньяси. Я ложился на чандни и говорил Хридаю: "Теперь я — санньяси и буду есть прямо здесь"[150].
Я поклялся Божественной Матери, что покончу с собой, если не увижу Бога. Я сказал ей: "О Мать, я глуп. Пожалуйста, научи меня тому, что написано в Ведах, пуранах, тантрах и прочих книгах". Мать отвечала мне: "Смысл веданты в том, что лишь Брахман обладает реальностью, все же остальное иллюзорно". Суть "Гиты" в том, что получишь, если быстро повторишь ее название десять раз. Оно превратится в таги, что означает отречение.
После того как познаешь Бога, Веды, сама веданта, пураны и тантры остаются далеко позади! Когда я в самадхи, я не в состоянии произнести слово "Ом". Почему, спросишь ты? Я смогу сказать "Ом", только когда оставлю самадхи далеко позади и спущусь обратно.
Я изведал все состояния, которые священные книги предписывают тем, кому было дано прямое восприятие Бога. Я уподоблялся ребенку, безумцу, гулю (вурдалаку) и неодушевленному предмету.
142
Лила — игра творения. Для пробужденного сознания Вселенная со всеми своими радостями и горестями, наслаждением и болью представляется божественной игрой, спортивным состязанием или спектаклем. Это игра, в которой Высшее сознание играет все роли. Памятуя об этой Лиле Божественной Матери, Рамакришна называл материальный мир «домом радости». [The Gospel of Sri Ramakrishna, unabridged ed., 139.]
Шри Рамакришна любил игру майи, ценность которой отрицали ортодоксальные ведантисты. В видении сама Кали велела ему не растворяться в лишенном свойств Абсолюте, а остаться в бхава-мукхе, на пороге обыденного сознания. [The Gospel of Sri Ramakrishna, unabridged ed., 139. The Gospel of Sri Ramakrishna, unabridged ed., 139.]
143
Шри Рамакришна любил игру майи, ценность которой отрицали ортодоксальные ведантисты. В видении сама Кали велела ему не растворяться в лишенном свойств Абсолюте, а остаться в бхава-мукхе, на пороге обыденного сознания. [The Gospel of Sri Ramakrishna, unabridged ed., 139. The Gospel of Sri Ramakrishna, unabridged ed., 139.]
144
Рамакришна обычно проявлял совершенно детскую непосредственность, когда дело касалось простых желаний, приходивших ему в голову, как это и описано в данном абзаце, — ему могло захотеться сладостей, или украшений, или покурить и т.д. Однако, как полагают самые аскетические традиции Индии, практикующие самоконтроль и отрешенность, желание мирских наслаждений является для ученика основным препятствием на пути к освобождению. Как писал Свами Вивекананда, «совершенно свободное создание не может иметь никаких желаний. Бог не хочет ничего. Если бы Он желал чего-нибудь, то не был бы Богом, так как лишился бы совершенства. Поэтому все Учителя говорят одно и то же: "Не желай ничего. Оставь все желания и достигнешь полного и совершенного удовлетворения"» . Учение Шри Рамакришны делает акцент на превращении всех прочих желаний в одно-единственное — страстное стремление к Богу. Тогда остальные можно легко и безболезненно отпустить. Однако этот естественный процесс начинается лишь после того, как истощается запас обычных мирских желаний, либо после того, как человек получает благословение учителя. Именно это произошло с некоторыми из учеников Рамакришны после общения с ним. Vivekananda, «Jnana-Yoga» in The Yogas and Other Works, rev. ed., New York: Raniaklrishna Vivekananda Center, 1953, p. 322.
145
Шри Рамакришна не мог прикасаться к деньгам, не чувствуя боли. Он говорил: «Когда я беру в руку деньги, мне ее словно выкручивает; я больше не могу дышать. Но нет ничего плохого в том, чтобы тратить деньги на духовную жизнь в миру — на поклонение богам, например, или на помощь святым людям и их ученикам». The Gospel of Sri Ramakrishna, abridged ed., 506.
146
147
Здесь Шри Рамакришна соотносит различные этапы своей духовной практики (садханы) со священными текстами разных традиций индуизма: практики преданности Богу — с пуранами, книгами вишнуитов, тантрические практики — с шактистскими тантрами, а практики веданты — с ведами. Также он упоминает место, где предавался медитациям, — Панчавати, рощу, состоящую из пяти священных видов деревьев. Туласи — священный древовидный базилик, посвященный Вишну; бел — дерево, посвященное Шиве.
148
Термином «
149
Согласно ортодоксальным традициям индуизма, для Брахмана, представителя высшей касты, делить пищу с собакой совершенно недопустимо и отвратительно. Однако такое нарушение социальных норм весьма характерно для тантризма. Пребывая в божественном трансе, Рамакришна во всем видел Бога.
150