Надо, конечно, различать в этом вопросе прошедшее человечества от его будущего и, сверх того, собственно научную его мысль от его же патриотических надежд и пристрастий. Яснее: культурные типы были; теория этих типов — превосходна, она лучше всяких других делений для понимания истории; но будут ли еще новые культурные типы, это — другой вопрос. Весьма возможно, что и не будет их более, а что человечество после целого периода кровопролитий и борьбы примет (вопреки желаниям Данилевского и моим) известный всем нам общеевропейский утилитарный характер и, дойдя на этом пути непременно до абсурда, погибнет, то есть или начнет постепенно вымирать, или, посредством прогрессивного физико-химического баловства своего, произведет какую-нибудь ужасную и неожиданную всеземную катастрофу. Это весьма возможно и потому ценность теории культурных типов для прошедшего человечества нельзя равнять с ее ценностью для будущего. Это раз. А потом, допустивши даже, что будет еще (до неизбежного и надвигающегося светопреставления) один или два новых культурных типа, мы все-таки не имеем еще через это права (рационального) надеяться, что этот новый культурный тип выработается непременно весьма уже старою Россией (900 лет с крещенья, и больше 1000 с призвания князей!) и ее славянскими единоплеменниками, отчасти переходящими (как болгары и сербы) прямо из свинопасов в либеральных буржуа, отчасти (как чехи и хорваты) давно уже насквозь пропитанных европеизмом. И мне бы очень хотелось хоть с того света увидать этот новый и пышный (четырехосновный, по Данилевскому) культурный всеславянский тип! Но — увы! Признаки благоприятные есть, но они так слабы и так еще мелки… И неблагоприятного со всех сторон так много, что мне, признаюсь, все чаще и чаще представляется такого рода печальная картина: эта национальная и религиозная реакция, которая теперь довольно сильна в русском обществе, не есть ли это одна из тех кратковременных реакций к лучшему, к здоровью и силе, которые иногда испытываю на себе и я (например) в моей старости?.. Таких малых реакций, небольших обратных течений на старой почве было в истории много (постарайтесь припомнить), но все это не было реакцией, вековой, на новых основах; примерами последних были: византийское православие, папизм через 400–500 лет для Запада — феодализм и папство, а для Востока — мусульманство и буддизм (привившийся в Китае и Тибете).
Хорошо, кабы так. Иногда я думаю (не говорю — мечтаю, потому что мне, вкусам моим это чуждо, а невольно думаю и беспристрастно предчувствую), что какой-нибудь русский царь — быть может, и недалекого будущего — станет во главе социалистического движения (как Св. Константин стал во главе религиозного — «Сим победиши!») и организует его так, как Константин способствовал организации христианства, вступивши первый на путь Вселенских Соборов. Но что значит «организация»? Организация значит — принуждение, значит — благоустроенный деспотизм, значит — узаконение хронического, постоянного, искусно и мудро распределенного насилия над личной волей граждан. Поэтому либерал (по выводам своим дурацким, а не основам, вполне верным) Спенсер с ужасом видит в социализме новое грядущее государственное рабство. И еще соображение: организовать такое сложное, прочное и новое рабство едва ли возможно без помощи мистики. Вот если после присоединения Царьграда небывалое доселе сосредоточение Православного управления в соборно-патриаршей форме (разумеется, без всякой теории «непогрешимости», которую у нас и не потерпят) совпадет, с одной стороны, с усилением и того мистического потока, который растет еще теперь в России, а с другой — с неотвратимыми и разрушительными рабочими движениями на Западе и даже у нас (так или иначе), то хоть за две основы — религиозную и государственно-экономическую — можно будет поручиться надолго. Да и то все к тому же окончательному смешению несколько позднее придет. Человечество, без сомнения, очень устарело. Сама сила точной науки (или, вернее, ее приложений), на которую почти все молятся и против которой даже столь смелый еп(ископ) Никанор[798]и я, которому терять в литературе нечего, едва-едва смеем кой-что говорить, — сама сила этой науки есть признак глубокого устарения, стариковский интерес: «удобства, удобства, удобства»… И Эд(уард) фон Гартман верно «чует» дело, когда говорит, что признак близости — конца для человечества есть преобладание сознательного над бессознательным. В этом он совпадает с христианством: «плоды древа познания добра и зла» убийственны для людей, и, насытившись ими до высшей меры своей, человечество уже не найдет обратного пути к «древу жизни»… (Вот, кстати сказать, о чем надо писать теперь стихи, а не о том, как волны Черного моря плещут у Ланжероновой дачи в Одессе, и не о «русалках», милый мой… Наши старые поэты все давно уже какими-то рвотными конфетками угощают нас, и Фет, и Майков; Голенищев-Кутузов прекрасно делает, что взял в жреческие руки свои (слабоватые) «банковую метлу», ну, а младшие — либо: «Любовь, любовь, любовь!», «Во всеоружьи Европа… О, Христос!..» Ни к селу тут, ни к городу — всуе! Либо: «О да, я верю, что все люди станут как березы в роще! Что все станут и ученее и проще»… Поэзия!!!) Но как бы то ни было, будет ли новый культурный тип или нет, славяне ли с непривычки как-нибудь нечаянно с действительно новой, неевропейской и нелиберальной культурой в одно утро проснутся, или они, попытавши чуточку сделать что-то свое, плачевное и половинное, после взятия Царьграда лопнут, как мыльный пузырь, и распустятся немного позднее других все в той же ненавистной всеевропейской буржуазии, а потом будут (туда и дорога!) пожраны китайским нашествием (N. В.). Заметьте, что религия Конфуция[799] есть почти чистая практическая мораль и не знает Личного Бога, а буддизм в Китае, тоже столь сильный, есть прямо религиозный атеизм… Ну, разве не Гоги и Магоги[800]? и т. д., и т. д. — во всяком случае, про Данилевского можно сказать, что он сделал великий шаг — указанием на эти культурные типы. Можно ведь и так его теорию обернуть: существование разных культурных типов есть признак жизненности человечества, невозможность создать новый, смешение всех типов в один средний есть признак приближения человечества к смерти.
798
Еп. Никанор (Александр Иванович Бровкович, 1827–1890) — архиепископ Херсонский и Одесский. Духовный писатель, автор многих книг по вопросам философии и религии. Выступал против учения Л. Н. Толстого. В 1885 г. К. Н. Леонтьев написал статью «Епископ Никанор о вреде железных дорог, пара и вообще об опасностях слишком быстрого движения жизни».
799
Конфуций (551–478 до н. э.) — китайский мыслитель, основатель конфуцианства, представляющего собой учение о праведной жизни, авторитете старших и культе предков.
800
Гог и Магог — согласно Апокалипсису, Гог и Магог означают все земные царства, которые в последние дни мира восстанут против Христа.