В его учении много сторон, но, не распространяясь здесь, предложу Вам поискать об этом в письмах моих Страхову, там есть кратко об этом; не знаю, право, насчет земного благоденствия после соединения Церквей под Папой — как решить: хитрит Соловьев или верует сам в эту химеру? Иезуитизм ли это (весьма ценный и целесообразный в наше дурацкое время) или та «духовная прелесть», о которой я упоминал (в письме)[850]? «Чужая душа потемки»! Из уважения к его уму желал бы думать, что он весьма ловко и даже как бы вдохновенно иезуитствует, но не верит, ибо это глупо. Из желания же верить его сердечной совестливости (так как я его крепко люблю) хотел бы предпочесть искреннее и глупое заблуждение.
Но допустим, что это иезуитизм в том смысле, что он говорит сам себе: «Нынешнему народу скажи просто Церковь, Папа, спасение души — они отворотятся, а скажи, что при посредстве Папы и Церкви на земле воцарится на целое 1000-летие та любовь, та гармония и то благоденствие, о котором вы вот уже более 100 лет все слышите от прогрессистов, а без Церкви и Папы — это невозможно, ибо только через них действует Бог, Которого признавать необходимо и Которого очень многие теперь ищут и жаждут… Скажи так (мечтательно и ложно) — они примут во имя этой лжи и этой мечты и то, что в моем учении возможно, правильно, реально, осуществимо» и т. д.
Допустим, что он так думает; разве с практической стороны он не прав? Допустите еще, что лет через 10–20 его учение (при слабой по-прежнему организации нашей учительствующей Церкви и т. п.) приобретет множество молодых, искренних и энергических прозелитов, подобно нигилизму (тоже ясному) 60-х и 70-х годов. Из общества идеи просачиваются понемногу и в духовные училища, и ко двору. (NB). Мы видели, что в настоящее время хомяковские оттенки (по-моему, неправильные и в некоторых отношениях полу протестантские) просочились уже в духовные академии. А ведь соловьевская мысль несравненно яснее яснее и осязательнее хомяковской[851]. («Любовь», «любовь» у Хомякова; «истина», «Истина» — и только; я у него в богословии, признаюсь, ничего не понимаю, и старое филаретовское и т. д., более жесткое, мне гораздо доступнее как более естественное). Вообразите, что в духовных академиях не удовлетворяются более «сладким» туманом Хомякова и спрашивают себя: «Ну, а дальше что?» Вообразите при этом все большее и большее сближение с католическими славянами; вообразите, что осуществится тот панславизм, которого я так боюсь (не с католической, конечно, а с либеральной стороны; а как удержаться от этого панславизма надолго в случае всеобщей войны и прямой невозможности сохранить более единство Австрии). Вообразите в то же время и на Западе возврат к религии после ужасов социалистической анархии. Не забудьте при этом и наш императорский двор. Это дело первейшей важности! Уже как я слышал, раз входила в Александра Иосифовна[852], в совещание с Вл(димиром) Соловьевым об унии, но он эту внешнюю цель отвергает и говорит, что теперь нужно общественную почву только приготовлять. А вот наш здешний предводитель Оболенский от сочинений Вл(адимира) Серг(еевича) без ума. А младший его брат, Николай Дмитриевич[853], избран государем в спутники и товарищи путешествующему ныне наследнику российского престола. Вообразите только как пример передачу впечатлений и мыслей от брата к брату, а от брата — спутнику молодому и т. п., и т. д., и т. д.
И если таким образом через 20–25 лет те семена, которые он сеет теперь с такой борьбой, с такой, допустим, хитростью и даже несимпатичной злобой, начнут приносить обильную жатву (реальными и здоровыми сторонами учения), то разве не простят ему все его извороты или его мечтательные бредни?
«Гармонии» а lа Достоевский, «всеобщей любви», конечно, не будет (для этого, как справедливо сказал в «Русском обозрении» Ионин и как я давно думал, надо нам «химически»[854] переродиться); «молочные реки» и тогда не потекут в «кисельных берегах»— это все чушь, противная и здравому смыслу, и Евангелию, и естественным наукам даже. И если совокупность всех выше перечисленных условий приведет (например, все это) к соединению Церквей под Папой, то скорее может случиться, что русские, в одно и то же время столь расположенные к мистическому подчинению и столь неудержимые в страсти разрушать, столь бешеные, когда они одушевлены, скорее, говорю я, может случиться, что эти русские паписты не только не будут кротки, как советует им зря Владимир Сергеевич, а положат лоском всю либеральную Европу к подножию папского престола, дойдут до ступеней его через потоки европейской крови. (…)
850
К Н. Страхову. Там он писал: «Монахи зовут «духовной прелестью» то состояние, в котором строгий аскет начинает, забывшись, воображать себя святым, свыше на что-то особо призванным и т. д. Пожалуй, что построение Соловьева больше похоже на это, чем на рассчитанное притворство». (Примеч. И. Фуделя)
851
Потрудитесь прочесть внимательно и строго в «Благовесте» (Вып. 6 и 7. 1 ноября 1890 г. и 16 ноября) статью «Ал(ексей) Ст(епанович) Хомяков как богослов». Понимаете Вы что-нибудь, кроме отдельных «высоких слов»? Я ничего не понимаю. Напр(имер), Вып. 6, стр. 167: «Церковь — это — сам человек в его высшем нравственном определении»?! Можно ли представить себе что-нибудь живое на основании такой фразы? Это ужасно! (Примеч. К.Н. Леонтьева).
852
Александра Иосифовна (1830–1911) — супруга вел. кн. Константина Николаевича, второго сына императора Николая I.
853
Николай Дмитриевич Оболенский — князь, флигель-адъютант Александра III, управляющий кабинетом императора при Николае II.
854
Впрочем, Соловьев, кажется, и до этого домечтался (или «дохитрил — не знаю). Астафьев еще в 83 году рассказывал мне следующее. Он спросил у Вл. Серг.: «что такое будет у вас в вашем предполагаемом третьем отделении, в «Теургии». (Теософия, Теократия, Теургия; Богомудрие («Крит. отвл. начал» Боговластие, Боготворчество)». Соловьев отвечал: «там будет о семи Таинствах, под влиянием которых после примирения Церквей весь мир переродится не только нравственно, но и физически и эстетически». Вот как далеко он поднялся! Поэтому ему и известный Фурье [