Лето попытался опустить взгляд к искусственному зубу в руке Юйэ. Ему казалось, что он видит кошмарный сон — все это было невозможно!
Лиловые губы Юйэ дернулись в подобии усмешки.
— Мне не дадут подойти близко к барону, не то, конечно, я сам сделал бы это. Нет, меня он будет держать на безопасном расстоянии. Но вы… да! Вы — мое чудесное орудие и оружие! Вы окажетесь с ним лицом к лицу — он не упустит случая поглумиться над вами и немного похвастать!..
Мускул на левой скуле доктора подергивался, когда он говорил. Этот мускул гипнотизировал герцога. Юйэ склонился еще ближе.
— Вы, мой добрый герцог, мой бесценный герцог — вы должны все время помнить о зубе. — Он показал зуб, зажав его указательным и большим пальцами. — Потому что этот зуб — единственное, что у вас остается.
Губы Лето беззвучно шевельнулись. Потом он все-таки сумел прошептать «нет».
— Ах, нет! Вы не должны отказываться. Потому что в обмен за эту маленькую услугу я кое-что сделаю для вас. Я спасу вашего сына и вашу женщину. Никто другой не сумеет спасти их. А я могу. Их доставят туда, где никакие Харконнены до них не доберутся.
— Как спасешь?.. — выдохнул Лето.
— Я сделаю так, что их сочтут мертвыми, и переправлю их к людям, которые хватаются за нож при одном имени Харконненов, которые так ненавидят Харконненов, что сожгли бы стул, на который садился Харконнен, и засыпали бы солью землю, по которой ступала нога Харконнена… — Юйэ потрогал подбородок и скулы герцога. — Ваша челюсть уже потеряла чувствительность?
Герцог обнаружил, что не может ответить. Он ощутил слабый, далекий рывок и увидел руку Юйэ, держащую перстень с герцогской печаткой.
— Это для Пауля, — объяснил доктор. — А вы сейчас потеряете сознание. Прощайте, мой бедный герцог. При нашей следующей встрече у нас не будет времени для беседы.
Прохладное онемение расходилось от челюсти, по щекам… Полутемный коридор сжался в точку — последними исчезли лиловые губы Юйэ.
— Помните о зубе! — прошипел Юйэ. — О зубе!
Глава 19
Должна была бы существовать наука о недовольстве. Ибо людям нужны трудные времена, тяготы и угнетение, чтобы развивались их душевные силы.
Джессика проснулась в темноте, ощущая, как тяжелое предчувствие наполняет мертвую тишину вокруг. Она не могла понять, отчего ее мозг и тело так вялы и тяжелы. По нервам пробежала слабая дрожь страха. Джессика хотела сесть и включить свет, но что-то ее остановило. У нее во рту был… странный привкус.
Умп-умп-умп-умп…
Глухой звук, направление которого в темноте понять было невозможно.
Минута ожидания была переполнена тянущимся временем, острыми шуршащими движениями.
Теперь она начала ощущать свое тело. Почувствовала путы на запястьях и лодыжках. Кляп во рту. Она лежала на боку, с руками, связанными за спиной. Она слегка пошевелила руками, пробуя путы, поняла, что это — кримскелловое волокно, которое будет только сильнее врезаться в тело от рывков.
И тогда она вспомнила.
Какое-то движение в темной спальне. Что-то мокрое, едко пахнущее прижалось к лицу, забило рот. Руки, схватившие ее. Она непроизвольно вдохнула — лишь один вдох, но она ощутила наркотик в мягкой влажности. Сознание стало покидать ее, и Джессика соскользнула в черную пустоту страха…
«Вот и случилось, — подумала она. — Как оказалось просто одолеть сестру Бене Гессерит. Все, что было нужно для этого, — предательство. Хават был прав!.. — Она заставила себя не дергать путы. — Это не моя спальня, — поняла она. — Меня перенесли куда-то».
Постепенно ей удалось вернуть себе внутреннее спокойствие.
Она почувствовала застоявшийся запах своего пота, в котором слышались химические нотки страха.
«Где же Пауль? — думала она. — Что они сделали с моим сыном?»
Надо сохранять спокойствие.
Она все же смогла сдержаться, прочитав про себя древние формулы.
Но страх продолжал висеть рядом с ней.
«Лето, где ты, Лето?»
Мрак словно шевельнулся, отступая. В нем появились тени. Она напрягла внимание. Белая линия. Под дверью.
«Значит, я на полу».
Джессика оттолкнула от себя воспоминание о пережитом ужасе. «Я должна оставаться спокойной, внимательной и быть наготове. Другого шанса может не представиться». Она снова проделала ритуал внутреннего успокоения.