— Он также покрыл все Великие Озера, — поучительно сказал Ал.
— Ну а это не протин, — сказала Лора Теду. — Это настоящий ростбиф, настоящая молодая картошка, зеленый горошек и булочки.
— С того времени, как я был тут в последний раз, вы стали жить значительно лучше, — заметил Бентли. — Что произошло?
Хорошенькое личико Лоры стало довольным.
— Разве ты ничего не слышал? Ал перепрыгнул сразу через класс. Он выиграл на правительственном Колесе Фортуны; мы с ним готовились каждый вечер, когда он возвращался с работы.
— Я никогда не слышал, чтобы кому-нибудь удалось обыграть Колесо Фортуны. Об этом говорили по телевизору?
— Вообще-то да, — обиженно нахмурилась Лора. — Этот ужасный Сэм Остер только об этом и говорил в течение всей своей программы. Это тот пустобрех, который имеет столько поклонников среди неклов.
— Не знаю такого, — признался Бентли.
На экране телевизора пожаром полыхали огни рекламы. Надписи застывали на какое-то время, потом медленно уплывали и сменялись новыми. Реклама считалась высшей формой искусства, её делали первоклассные специалисты. Сюжеты поражали гармонией цвета, ритма, композиции и невероятной жизненностью, стирающей все барьеры между изображением и реальным миром. Сама неутомимая жизнь, пульсируя, перетекала с экрана в уютную гостиную Дэвиса. Из встроенных в стену высококачественных динамиков лились различные комбинации звуков, сопровождавших рекламу.
— Конвент, — объявил Дэвис, указывая на экран. — Приглашают претендентов и обещают приличный приз.
На экране вспыхнул водоворот огней и переплетение цветных нитей — эмблема Конвента Отбора. Узор рассыпался, обломки застыли, а потом образовали новую комбинацию. Затанцевали на экране разноцветные шары, сопровождаемые музыкой, добравшейся до самых высоких нот.
— Что там говорят? — поинтересовался Бентли.
— Могу переключить на первый канал, там тебе все подробно объяснят.
Вошла Лора, неся столовое серебро и фарфор.
— Не надо нам первого канала; его смотрят только неклы. Это им надо все разжевывать, а для нас существует вот этот.
— Ты не права, дорогая, — серьезно возразил Ал. — Первый канал существует для новостей и официальной информации. А этот — развлекательный. Мне он тоже нравится, но… — Он повел рукой, переключая телевизор. Яркие краски и громкая музыка исчезли. Вместо них появилось спокойное лицо диктора программы новостей. — Ну вот, а тут все то же.
Лора накрыла на стол и снова ушла на кухню.
Гостиная была опрятной и уютной, с прозрачной стеной. Внизу, расположившись вокруг Холма Фарбен, темного конуса на фоне ночного неба, раскинулся Берлин. В холодной темноте мелькали желтые огоньки автомобилей, исчезая внутри конуса, как раскаленные мотыльки в дымоходе.
— Сколько времени ты служишь Веррику? — спросил Бентли. Ал оторвался от телевизора, где рассказывали о каких-то новых экспериментах с реакторами.
— Ты о чем? А… Года три-четыре.
— Тебя это устраивает?
— Конечно. А почему нет? — Ал обвел рукой хорошо обставленную гостиную. — Кого бы это не устраивало?
— Я не об этом. На Лирохвосте у меня было то же самое. Большинство классифицированных все это имеют. Я говорю о Веррике.
Ал Дэвис пытался уловить, чего хочет Бентли.
— Я никогда не видел Веррика, — сказал он. — До сегодняшнего дня он все время находился в Батавии.
— Ты знаешь, что я присягнул Веррику?
— Ты мне это говорил ещё днем. — У Дэвиса было добродушное и беззаботное лицо. — Надеюсь, это значит, что теперь ты переедешь сюда.
— Зачем?
— Ну… — заморгал Дэвис. — Тогда мы будем чаще видеть тебя и Джулию.
— Я не живу с Джулией уже полгода, — нетерпеливо оборвал его Бентли. — С этим все кончено. Она сейчас на Юпитере, какой-то служащей в рабочем лагере.
— Извини, не знал. Мы же с тобой не виделись уже пару лет. Я до чертиков удивился, когда увидел твое лицо на экране видео.
— Я прибыл вместе с Верриком и его командой. — Голос Бентли был пропитан иронией. — Когда меня уволили с Лирохвоста, я двинул прямиком в Батавию. Хотел навсегда порвать с системой Холмов. Вот и направился прямо к Ризу Веррику.
— И правильно сделал.
— Веррик надул меня! Он был уже снят, изгнан из Директората навсегда. Я знал, что кто-то накручивает цену Холмам, кто-то с огромными деньгами за спиной. Я не хотел иметь с этим ничего общего… И вот смотри, — негодование Бентли нарастало с каждым словом, — вместо того чтобы порвать со всем этим, я влип. Это самое последнее место на земле, куда бы я хотел попасть.