Тщательно стараясь сохранить равновесие, Бентли громко крикнул ему вслед:
— Слушайте, Веррик! У меня есть идея! А почему бы вам самому не убить Картрайта? Уберите посредника. Это ведь будет более научно.
Веррик неожиданно разразился смехом, продолжая идти, не замедляя шага и не оборачиваясь.
— Я поговорю с тобой завтра, — крикнул он через плечо. — Иди домой и ложись спать.
— Я не собираюсь идти домой, — упрямо заявил Бентли. — Я пришел сюда, чтобы выяснить вашу стратегию, и не уйду отсюда, пока не узнаю.
Веррик резко остановился и обернулся. Его массивное рельефное лицо стало удивленным.
— Что ты сказал?
— Вы слышали, — ответил Бентли.
Он зажмурился и широко расставил ноги, удерживая равновесие посреди внезапно закачавшегося и закружившегося зала. Когда он снова открыл глаза, Веррик уже поднимался по лестнице, а Элеонора Стивенс отчаянно тянула его за руку.
— Круглый идиот! — пронзительно закричала она. — Что на тебя нашло?
— Его развезло, — нетвердо сказал Мур и потащил Пеллига к лестнице. — Лучше убери его отсюда, Элеонора. А то он скоро начнет жевать ковры.
Бентли был озадачен. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не издал ни звука.
— Он ушел, — выдавил он наконец. — Все ушли. И Веррик, и Мур, и это восковое чучело.
Элеонора вывела его в боковую комнату и закрыла дверь. Комната была маленькой. В ней царил полумрак, углы скрывались в темноте. Элеонора трясущимися руками прикурила сигарету и начала резко затягиваться, пуская дым из ноздрей.
— Бентли, да ты помешанный.
— Я просто пьян. Это твой каллистианский тараканий сок виноват. А это правда, что тысяча работяг погибает в метановой атмосфере только ради того, чтобы Веррик мог пить свое пойло?
— Садись. — Она усадила его на стул и начала ходить кругами, как марионетка на веревочке. — Все рушится. Мур настолько горд своим Пеллигом, что готов показать его всему миру. А Веррик никак не может смириться со своей отставкой, он все ещё думает, что рядом с ним Корпус телепатов, которые будут подсказывать ему, что делать дальше. О боже!
Она отвернулась и закрыла лицо руками.
Бентли, ничего не понимая, смотрел на неё. Она справилась с собой и начала вытирать распухшие глаза.
— Я могу тебе чем-то помочь? — участливо спросил он.
Элеонора взяла со стола графин с холодной водой. Вытряхнула на стул сладости из фарфоровой чаши и наполнила её водой. Поспешно вымыла лицо и руки, потом сорвала с окна занавеску и вытерлась.
— Пошли, Бентли, — сказала она. — Давай убираться отсюда.
Она направилась к двери. Бентли поднялся и последовал за ней.
Её маленькая тень скользила, как фантом, между предметами, составлявшими собственность Веррика: массивными величественными статуями и стеклянными шкафами. Они поднимались по устланным темными коврами лестницам и заворачивали за углы, где в молчаливом ожидании приказов застыли роботы-слуги.
Они вышли на пустынный пыльный этаж, погруженный в темноту. Элеонора подождала, пока он нагонит её.
— Я в постель, — напрямик сказала она. — Если хочешь, можешь пойти со мной, нет — ступай домой.
— Мой дом накрылся. У меня нет дома.
Он последовал за ней по коридору мимо ряда полузакрытых дверей. То там, то здесь мелькал свет. Он слышал голоса. Некоторые из них показались ему знакомыми. Мужские голоса смешивались с неразборчивым сонным женским бормотанием. Внезапно Элеонора исчезла, и он остался один.
Он начал искать дорогу среди колеблющихся теней. Неожиданно на что-то наткнулся, и на него что-то посыпалось. Бентли растерянно отошел в сторону и нелепо застыл на месте.
— Что ты здесь делаешь? — раздался резкий голос.
Из темноты возникло лицо Герба Мура.
— Тебе здесь не место! — закричал Мур. — Убирайся отсюда к чертовой матери! Иди откуда пришел, третьесортный изгой. Класс восемь-восемь? Да не смеши ты меня. Кто тебе сказал, что…
Бентли с размаха врезал ему, и Мур замолчал. Что-то опять посыпалось сверху.
— Угомонитесь! — взволнованно прошептала Элеонора. — Ради бога, угомонитесь оба! Успокойтесь!
Бентли отступил от Мура. Тот тяжело дышал и вытирал кровь с лица.
— Я убью тебя, ублюдок! — всхлипывая от боли и бессильной ярости, пообещал он. — Ты ещё пожалеешь, что ударил меня!
Следующее, что Бентли мог припомнить, — это как он сидел на чем-то низком и, согнувшись, искал свои ботинки. Пальто валялось на полу. Ботинки оказались в разных концах толстого ковра. Стояла полная тишина; комната была безмолвной и холодной. В дальнем углу вспыхнула тусклая лампа.