Открыв конверт, он достал из него счет на пять долларов и длинное письмо, написанное дрожащей старушечьей рукой. Было и ещё несколько мелких пожертвований. Не стоило труда подсчитать, что Общество обогатилось на тридцать долларов.
— Они начинают волноваться, — объявила Рита О'Нейл, появившись в двери. — Может, пора начинать?
Картрайт вздохнул. Время пришло. Поднявшись с диванчика, он вытряхнул пепельницу, подровнял стопку зачитанных экземпляров книги «Пламенный Диск» Престона и неохотно последовал за девушкой. Подойдя к засиженной мухами фотографии Джона Престона, висевшей слева от крючков для одежды, он открыл незаметную дверь в потайной ход, который тянулся вдоль коридора, и вошел туда.
Завидев его, люди, собравшиеся в зале, сразу же прекратили разговоры. Все глаза были обращены к нему; в воздухе повисла смесь горячей надежды и страха. Затем несколько человек стали пробираться к нему; снова началось перешептывание, которое превратилось в гул. Теперь они все пытались привлечь его внимание. Когда он начал пробиваться к центру зала, образовался круг взволнованно жестикулирующих мужчин и женщин.
— Ну вот и дождались, — облегченно выдохнул Билл Конклин.
— Мы так долго ждали… мы больше не можем ждать! — взволнованно сказала стоящая рядом с ним Мари Узич.
Картрайт порылся в кармане и нашел список. Удивительно разнообразные люди собрались вокруг него: молчаливые и испуганные мексиканские трудяги, прижимавшие к груди свои пожитки, городская пара с суровыми лицами, техник-ракетчик, японские рабочие-оптики, девушка по вызову с ярко-красными губами, разорившийся торговец средних лет, студент-агроном, аптекарь, повар, медсестра, столяр… Все они потели, переминались с ноги на ногу, волновались и не сводили глаз с Картрайта.
Это были люди, которые умели работать руками, а не головой. Они приобрели свои навыки за годы практики. Они могли выращивать растения, закладывать фундаменты, чинить протекающие трубы, управлять машинами, шить одежду, готовить пищу. С точки зрения системы классификации все они были неудачниками.
— Думаю, что все уже собрались, — напряженным голосом сказал Джерети.
Картрайт глубоко, как перед молитвой, вздохнул и заговорил громким голосом, чтобы все могли его услышать:
— Перед нашим расставанием я хочу кое-что сказать. Корабль к отправке готов. Его проверили наши друзья на летном поле.
— Так точно, — подтвердил капитан Гровс, негр с суровым лицом, в кожаном комбинезоне, перчатках и сапогах.
Картрайт обвел глазами собравшихся:
— Ну что ж… Может быть, кто-то колеблется? Хочет остаться? Ответом была напряженная тишина. Мари Узич улыбнулась Картрайту, а потом стоявшему рядом с ней молодому человеку; Конклин обнял её и прижал к себе.
— Это то, ради чего мы трудились, — продолжал Картрайт. — Во что мы вложили наше время и деньги. Если бы здесь был Джон Престон, он остался бы доволен. Он знал, что когда-нибудь это случится. Он верил, что появится корабль, который пронесется мимо колонизированных планет и выйдет за пределы, контролируемые Директоратом. Его сердце верило, что люди достигнут новых рубежей… и обретут свободу. — Он посмотрел на часы. — До свидания! И удачи вам!.. Вы уже в пути. Держитесь за свои талисманы, а Гровс привезет вас куда надо.
Один за другим они начали подбирать свой нехитрый багаж и покидать зал. Картрайт пожимал им руки и тихо говорил обнадеживающие и успокаивающие слова. Когда вышел последний человек, он ещё какое-то время задумчиво стоял посередине опустевшего зала.
— Я рада, что все кончилось, — успокоенно сказала Рита. — Я боялась, что кто-нибудь из них пойдет на попятную.
— Неизвестность всегда пугает. Там могут оказаться какие-нибудь чудовища. В одной из своих книг Престон описывает таинственные зовущие голоса. — Картрайт налил себе кофе. — А наш долг — делать работу здесь. И я даже не знаю, что труднее.
— Я никогда по-настоящему в это не верила, — сказала Рита, приглаживая ладонями свои черные волосы. — Ты можешь изменить Вселенную… теперь для тебя нет ничего невозможного.
— Существует множество вещей, которых я сделать не могу, — сухо возразил Картрайт. — Я перепробовал многое, действовал то там, то тут… Это непременно кончится моим поражением.