Так фиксатор — это телепат!
Вот тебе и на! Никак не ожидал.
«Особый вид телепата», то есть предполагается, что есть и другие виды телепатов.
Эмби сидел сгорбившись у костра и внимательно вглядывался в лица своих соседей — не появится ли у кого-либо из них усмешка на губах. Нет, никто не усмехнулся, они продолжали вести себя так, как будто телепаты — вещь самая обыкновенная.
Подумать только, неужели здесь, встретив этих людей, за несколько минут знакомства с ними он впервые раскрыл смысл всего этого головоломного фольклора и магии, о которых он часами раздумывал вот уже сколько дней!
«Фиксатор» — это телепат, значит, «такелажник» — это телекинетик, а «лесник-зеленый» запросто может оказаться тем, кто обладает прирожденным даром любить и понимать все живое на Земле.
Может быть, это и есть тот самый «жизненно важный фактор», который он ищет, та «странность», которую он ощущает в каждом стане; и не в этом ли состоит логика действий тех, кто танцами вызывает дождь и выделывает все эти штучки-дрючки, которые он рассматривал как всего лишь побочные явления, свойственные изолированным социальным группам?
Он крепко зажал руки между колен, чтобы они не дрожали. «Мой бог! — думал он, — Если это так, то как многое становится понятным! Если это тот ответ, который я ищу, то это непревзойденная культура!»
Том прервал ход его мыслей:
— Вы сказали, что вы в отпуске, как и я. Только в перманентном. Вы тоже учитель?
— Был, — сказал Эмби. — Но университет закрыли. Это был один из старейших университетов, но кончились деньги, и почти не осталось студентов.
— Вы пытались найти работу еще где-нибудь?
— Я пошел бы в любую школу. Но, кажется, я никому не нужен.
— В школах не хватает людей, они бы уцепились за вас.
— Вы имеете в виду эти трейлерные университеты?
— Да, именно их.
— Вы не очень-то высокого мнения о них? — недовольным тоном спросил водитель.
— Я о них просто ничего не знаю.
— Они не хуже любой другой школы, это я вам говорю, — заявил водитель. — И никто не смеет говорить о них плохо.
Эмби наклонился к огню — в голове его все смешалось: надежда, и страхи, и множество всевозможных вопросов.
— Вы тут о фиксаторе говорили, — сказал он. — Вы говорили, что фиксатор — это один из видов телепата. А как же другие… они что, обладают другими способностями?
— Обладают некоторые, — сказал Том. — Похоже, что в наши дни появилось много разных талантов совершенно особого свойства. В наших университетах мы многих из них выявляем и пытаемся даже соответственно воспитывать их, но увы… Да и сами подумайте, как вы или я можем воспитать телепата? С какой стороны к этому подойти? Все, что мы можем, это создавать благоприятные условия для них, чтобы подобный талант имел все необходимое для развития.
Эмби смущенно покачал головой:
— И все-таки не могу понять. У нас ведь раньше никогда их не было — откуда же они взялись теперь?
А может, они и были до Процесса децентрализации, но немного. Должны были быть, хотя бы в скрытом состоянии, они просто ждали своего часа. А подходящий момент наступил только теперь. Возможно, их убивала конкуренция. Или эти способности гибли под воздействием уравнительной системы образования. Некоторые из тех, кто был телепатом, скрывали свои способности из страха показаться не такими, как все, а тогда, при той культуре, подобная непохожесть рождала неприязненное любопытство. И из чувства страха люди подавляли в себе эти способности, пока они не исчезали окончательно. Но были среди телепатов и такие, кто втайне использовал свои способности к собственной же выгоде. Представьте себе, какие возможности открываются перед адвокатом, или политиком, или торговцем, обладай он телепатией?
— И вы в это верите?
— Не всегда. Но существует вероятность…
— Люди стали куда умнее теперь, — сказал водитель.
— Нет, Рей, дело не в этом. Люди остаются такими же. Были, конечно, и раньше талантливые люди, но, думаю, им не удавалось проявлять свои способности так часто, как сейчас. Мы освободились от очень многих запретов и условностей. Когда мы покинули свои дома и вместе с ними очень многое из того, что казалось нам необходимым, вместе со всем этим мы сбросили с себя и груз зависти. Оставили в прошлом и многие комплексы. И никто теперь не дышит нам в затылок. Мы теперь не заботимся о том, чтобы в чем-то не отстать от соседа, потому что сосед стал теперь другом, а не мерилом социального и экономического положения. Теперь у нас нет необходимости уложить двадцать восемь часов в двадцать четыре. Считайте, мы дали себе волю развиваться без всяких ограничений, чего не могли себе позволить раньше.