— Но почему вы так настойчиво стремитесь погрузиться в сон, зная, чем это грозит?
— А может, я из Развлечений. Вы ведь не обслуживаете Развлечения, верно? Недаром вы утром так выпытывали, из какой я гильдии. Вы боитесь Развлечений, боитесь, что они своруют ваши сновидения для своих солидиографий. Как-то раз они уже попытались, и с тех пор вы постоянно начеку.
— Вы не из Развлечений.
— Но вы же сами так предположили сегодня утром. Или все это было игрой?
— Игрой, — покаянно признал Блейн.
— Сейчас-то вы уж точно не играете, — холодно сказала она, — Вы напуганы до потери пульса. И правильно: вам есть чего бояться. — Она с отвращением взглянула на него и добавила: — А теперь выметайтесь!
Глава 9
Фило не встретил его у ворот. Пес выскочил из кустов, звонким лаем приветствуя Блейна, только когда машина, свернув на подъездную дорожку, остановилась у дома.
— Хватит, Фило! — угомонил собаку Блейн, — Молчать! Он вылез из машины; притихший пес подбежал и остановился рядом. Такое безмолвие царило кругом, что было слышно даже, как собачьи когти постукивают о бетонное покрытие дорожки. Дом казался огромным и темным, хотя за дверью горел свет. Странно: ночью дома и деревья всегда выглядят больше, чем днем, словно с наступлением темноты приобретают какие-то иные размеры.
На тропинке у кого-то под ногой скрипнул камешек. Блейн обернулся. Возле дома стояла Гарриет.
— Я ждала тебя, — сказала она, — Думала, ты уже никогда не придешь. Мы с Фило ждали, ждали…
— Ты меня напугала. Я считал, что ты на работе.
Она шагнула вперед, свет от лампы над дверью упал ей на лицо. На ней было декольтированное платье с искорками, на голове — блестящая паутинка вуали. Казалось, она вся окутана мириадами мерцающих звездочек.
— Здесь кто-то был, — сказала она.
— Кто?
— Я подъехала к дому с задней стороны. У передней двери стояла машина, Фило лаял. Я увидела, как из дома вышли трое, они тащили за собой четвертого. Он сопротивлялся, отбивался, но они выволокли его и запихнули в машину. Фило бросался на них, но они так спешили, что даже не замечали его. Сначала я подумала, что они тащат тебя, но потом разглядела, что это какой-то незнакомый мужчина. Трое были в форме охранников. Я испугалась. Выехала и рванула на шоссе…
— Погоди минуточку, — прервал ее Блейн, — Ты слишком торопишься. Успокойся и расскажи…
— Потом, позже, я подъехала к своему дому, выключив фары, и оставила там машину. Прошла через лес и стала тебя ждать.
От скороговорки у нее перехватило дыхание, и она замолчала. Блейн приподнял пальцами ее подбородок и поцеловал. Она оттолкнула его руку.
— Сейчас не время!
— Для этого всегда время.
— Норм, у тебя неприятности? Кто-то охотится за тобой?
— Возможно.
— А ты стоишь здесь и лезешь ко мне с поцелуями!
— Я как раз пытаюсь сообразить, что мне делать.
— И что надумал?
— Пойду навещу Фарриса. Он меня приглашал, а я и забыл.
— По-моему, ты забыл, о чем я тебе рассказала. Охранники…
— Это не охранники. Они просто одеты в форму Охраны.
Норман Блейн вдруг ясно увидел всю картину целиком — словно разрозненные куски мозаики сложились в единое целое. Все несообразности, мучившие его с утра, заняли в этой картине свое место и обрели определенный смысл.
Сначала был липучка, вцепившийся в него на стоянке; затем Люсинда Сайлон, заказавшая сновидение, исполненное покоя и достоинства; потом Гиси — мертвец за обшарпанным столом; и, наконец, «размороженный» — человек, проживший пять столетий в обществе, которое не имело представления о выгоде.
— Но Фаррис…
— Мы с Полом Фаррисом друзья.
— У Пола Фарриса нет друзей.
— Вот такие! — Блейн вытянул вперед два крепко прижатых друг к дружке пальца.
— Я бы на твоем месте все же поостереглась.
— Начиная с сегодняшнего дня мы с Фаррисом в одной упряжке. Гиси умер…
— Я знаю. Но какая связь между его смертью и вашей с Фаррисом внезапной дружбой?
— Перед смертью Гиси назначил меня начальником Архива.
— Ох, Норм, я так рада!
— Я надеялся, что ты обрадуешься.
— Но я не понимаю, что происходит. Объясни мне. Кто этот человек, которого тащили охранники?
— Я же тебе сказал — они не охранники.
— Кто он? Не увиливай от ответа.
— Беглец. Человек, удравший из Центра.