Голос Фарриса все журчал и журчал. Блейн наконец прислушался:
— …Гиси предал нас. Он хотел назначить начальником Архива человека, который разделял бы его взгляды. И он выбрал тебя, Блейн. Из всех кандидатов он выбрал тебя! — Фаррис оглушительно расхохотался. — Знал бы он, черт побери, как он ошибся!
— Да уж, — согласился Блейн.
— Поэтому нам пришлось убрать его: чтобы не допустить твоего назначения. Но ты переиграл нас, Блейн. Котелок у тебя варит что надо. Но как ты догадался? Как сообразил, что надо делать?
— Это не так уж важно.
— Выбор момента — вот что важно. Правильно выбрать момент, — сказал Фаррис.
— У вас, насколько я понимаю, с этим все в ажуре.
Фаррис кивнул:
— Я разговаривал с Эндрюсом. Он поддержит нас. Конечно, он не в восторге от наших планов, но у него нет другого выхода.
— Вы сильно рискуете, Фаррис, делясь со мной всеми подробностями.
— Какой к черту риск! Ты теперь наш, куда ты денешься? Стоит тебе только пикнуть — и ты погубишь свою любимую гильдию; впрочем, мы и не дадим тебе пикнуть. Отныне, Блейн, ты будешь жить под дулом пистолета. За тобой непрерывно будет вестись наблюдение. Так что лучше не делай глупостей. К тому же ты мне нравишься, Блейн. Мне нравится твой стиль. Твоя версия о Просвещении — это ж гениальная находка! Пока ты на нашей стороне, тебе ничего не грозит. Да тебе и уйти-то некуда, ты увяз по самую макушку. Как-никак, ты теперь начальник Архива, ты отвечаешь за все сновидения, это тебе не шуточки… Давай-ка, допивай свой стакан.
— Я и забыл о нем, — сказал Блейн.
И выплеснул остаток виски Фаррису в лицо. Не прерывая движения руки, разжал пальцы. Бокал упал на пол. Ладонь Блейна уже сжимала горлышко бутылки.
Пол Фаррис вскочил, яростно протирая руками глаза. Блейн встал одновременно с ним, замахнулся и обрушил бутылку на голову начальника Охраны. Фаррис свалился на ковер, по волосам зазмеились струйки крови.
Норман Блейн застыл в оцепенении. Комната и фигура на полу вдруг озарились в мозгу яркой моментальной вспышкой, обжигающе запечатлевая в памяти каждую деталь обстановки, каждую черточку распростертого на ковре тела. Блейн поднял руку и обнаружил, что все еще держит горлышко бутылки с отбитыми острыми краями. Он запустил им в стену и, согнувшись, бросился к окну, ощущая спиной неизбежную пулю. Прыгнул, на ходу сгруппировавшись, защищая руками лицо. Пробил своим телом стекло, услышал треск и хруст осколков и почувствовал, что летит.
Он приземлился на гравиевой дорожке и покатился вперед, пока его не остановил густой кустарник. Тогда он разжал руки и быстро пополз к стене. Но стена гладкая — это он помнил, — на такую не заберешься. Гладкая, высокая и только одни ворота. Его поймают и убьют. Затравят, как зайца на охоте. У него нет ни единого шанса. И оружия тоже нет, а если бы и было, он не умеет с ним обращаться. Все, что ему остается, — прятаться и спасаться бегством. Но прятаться особенно некуда, да и бежать тоже. «И все равно я рад, что вмазал ему», — подумал Блейн.
Он расквитался за позорный семивековой обман, за поруганную и оплеванную преданность. Конечно, удар его запоздал и ничего уже не изменит. Он так и останется символическим жестом, о котором никто не узнает, кроме Нормана Блейна.
Интересно, много ли весят в этом мире символические жесты?
Блейн услышал за спиной топот и крики. Погоня будет недолгой. Он съежился в кустах, пытаясь найти какой-то выход из положения, но гладкая отвесная стена заранее обрекала все попытки на неудачу.
Шипящий шепот раздался как раз от стены. Блейн вздрогнул и вжался в кусты еще глубже.
— Ш-ш-ш! — снова прошипел чей-то голос.
«Провокация! — подумал Блейн. — Они выманивают меня отсюда».
И тут же увидел веревку, свисающую со стены, освещенной светом из разбитого окна.
— Ш-ш-ш! — предостерег его голос.
Блейн рискнул. Метнулся из кустов через дорожку к стене. Веревка ему не привиделась, и она была закреплена. Подгоняемый отчаянием, Блейн вскарабкался по ней с обезьяньей ловкостью и схватился рукой за край стены. Злобно щелкнул выстрел. Пуля врезалась в стену и, отскочив, с визгом скрылась во тьме.
Не думая об опасности, Блейн перемахнул через стену. Сильный удар о землю чуть не вышиб из него дух. Он лежал, судорожно хватая ртом воздух, а перед глазами бешеным хороводом кружились слепящие искры.
Чьи-то руки подняли его и понесли. Хлопнула дверца, и машина, взревев, умчалась в ночь.
Глава 11
Над ним склонилось лицо, губы шевелились — человек что-то говорил. Норман Блейн уже видел где-то это лицо, но узнать его не смог. Он закрыл глаза и попытался вновь окунуться в прохладную мягкую мглу. Но мгла не была больше мягкой, она стала враждебной и колючей. Он снова открыл глаза.