Харуки МУРАКАМИ
Избранные произведения
II том
ХРОНИКИ ЗАВОДНОЙ ПТИЦЫ
(роман-эпопея)
«Хроники Заводной Птицы» несёт в себе объём литературных форм поистине джойсовского масштаба: воспоминания, сны, письма, газетные вырезки, обращения к Интернету. И сколь фантастичными ни казались бы описываемые события, повествование не теряет от этого своей убедительности и притягательной силы.
Роман оказывает гипнотическое воздействие. Эта самая амбициозная попытка Мураками вместить всю Японию в рамки одной литературно-художественной конструкции.
Книга I. СОРОКА-ВОРОВКА
Июнь — июль 1984 г
Глава 1
Когда зазвонил телефон, я варил на кухне спагетти, насвистывая увертюру из «Сороки-воровки» Россини, которую передавали по радио. Идеальная музыка для спагетти.
Я подумал, не послать ли звонок к черту: спагетти почти сварились, и Клаудио Аббадо подводил Лондонский симфонический оркестр к музыкальному апогею. Впрочем, пришлось сдаться: кто-нибудь из приятелей мог предлагать работу. Я убавил огонь на плите, зашел в гостиную и снял трубку.
— Удели мне десять минут, — сказала трубка женским голосом.
На голоса у меня память неплохая, но этот был незнаком.
— Извините? Кого вам нужно? — вежливо осведомился я.
— Тебя, конечно. Дай мне десять минут, и мы сможем понять друг друга. — Голос звучал низко, мягко — и в то же время тускло.
— Понять друг друга?
— Я имею в виду чувства.
Я заглянул на кухню. Спагетти кипели вовсю — из кастрюли валил пар. Аббадо продолжал командовать «Сорокой-воровкой».
— Извините, но я как раз готовлю спагетти. Не могли бы вы перезвонить позже?
— Спагетти?! — изумленно проговорила женщина. — Ты в пол-одиннадцатого утра варишь спагетти?
— Ну, тебя это не касается. — Я слегка обозлился и перешел на «ты». — Когда хочу — тогда и завтракаю.
— Пожалуй, верно. Хорошо, перезвоню, — сказала она. Прозвучало невыразительно и сухо. Удивительно, как легкая смена настроения влияет на оттенки человеческого голоса.
— Минуточку, — сказал я, не дав ей положить трубку. — Если ты что-нибудь продаешь, то сюда звонить бесполезно. Я сижу без работы, и мне не до покупок.
— Не беспокойся. Я знаю.
— Знаешь? Что ты знаешь?
— Что ты без работы. Мне это известно. Беги скорее, доваривай свои драгоценные спагетти.
— Послушай! Ты вообще… — Связь оборвалась на полуслове — как-то слишком резко.
Я обалдело смотрел на зажатую в руке трубку, пока не вспомнил про спагетти. Вернувшись на кухню, выключил газ и вывалил содержимое кастрюли в дуршлаг. Из-за этого звонка спагетти немного разварились, но это не смертельно. Я стал есть — и думать.
Понять друг друга? — повторял я, поглощая спагетти. Понять чувства друг друга за десять минут? О чем она? Может, просто кто-то решил пошутить? Или какой-нибудь новый трюк торговых агентов? В любом случае это не ко мне.
Вернувшись в гостиную, я устроился на диване с библиотечной книжкой, время от времени поглядывая на телефон. Что мы должны были понять друг о друге за десять минут? Что вообще два человека могут узнать друг о друге за десять минут? Подумать только: женщина, похоже, была чертовски уверена в этих десяти минутах — ведь это первым слетело у нее с языка. Будто девять минут — слишком мало, а одиннадцать — уже чересчур. Какая точность! Похоже на спагетти.
Читать расхотелось, и я решил погладить рубашки. Я всегда этим занимаюсь, когда в голове каша. Старая привычка. Операцию эту я строго разбиваю на двенадцать этапов — начинаю с внутренней стороны воротничка (№ 1) и заканчиваю манжетой на левом рукаве (№ 12). Порядок всегда один и тот же, и за глажкой я веду отсчет операций. Иначе толку не будет.
Выгладив три штуки, я проверил, не осталось ли складок, и развесил рубашки. Едва я выключил утюг и убрал его в шкаф вместе с гладильной доской, в голове прояснилось.
Только я зашел на кухню выпить воды, как опять зазвонил телефон. Чуть помедлив, я все-таки решил поднять трубку. Если это та же самая женщина, скажу, что глажу, и на этом конец.
Но это была Кумико. Часы показывали полдвенадцатого.
— Как дела? — спросила она.
— Прекрасно.
— Чем занимаешься?
— Вот гладить закончил.
— Что-нибудь не так? — В ее голосе слышалось чуть заметное напряжение: она знала, в каком состоянии я обычно принимаюсь гладить.