— Вы слыхали про Мияваки? — спросила она.
— Нет, а что?
— Они жили в том доме. Очень приличные люди. Две дочери, обе ходили в крутую частную школу. У Мияваки было несколько семейных ресторанов.
— А что ж уехали?
Девчонка поджала губы, словно хотела сказать: а я почем знаю?
— Может, в долгах запутался. В одну ночь исчезли — будто сбежали. Наверно, год тому назад. Теперь все зарастает сорняками, кошки вот развелись. Мать все время жалуется.
— Неужели так много кошек?
Не выпуская изо рта сигарету, девчонка посмотрела на небо.
— Причем всех видов. Некоторые линяют, попадаются одноглазые… вместо глаза какой-то комок мяса. Бр-р-р!
Я кивнул.
— У меня есть родственница — у нее на каждой руке по шесть пальцев. Чуть постарше меня. Рядом с мизинцем — еще один палец, маленький, как у младенца. Она так научилась его подгибать, что большинство людей ничего не замечают. А вообще она очень хорошенькая.
Я снова кивнул.
— Это что-то наследственное, да? Как это называется… передается с генами.
Я сказал, что не очень разбираюсь в генетике.
Девчонка помолчала. Я сосал карамельку и таращился на кошачью тропу. Никто не появлялся.
— Вы в самом деле не хотите пить? — спросила она. — Пойду принесу колы.
— Мне ничего не надо, — ответил я.
Она встала с шезлонга и исчезла в тени деревьев, чуть волоча поврежденную ногу. Я поднял с травы ее журнал и полистал его. Совсем не ожидал, что он окажется журналом для мужчин, таким… ежемесячным. На развороте красовалась женщина в тонких трусиках, через которые просвечивали все ее прелести: восседала верхом на стуле в нелепой позе, широко расставив ноги. Я положил журнал на место, сложил руки на груди и снова сосредоточился на кошачьей тропе.
Прошло немало времени, прежде чем девушка вернулась со стаканом колы в руках. Послеполуденная жара донимала. Долго просидев на солнце, я чувствовал, как заплывают мозги. Меньше всего мне хотелось думать.
— Скажите, — сказала она, возвращаясь к прежней теме, — если бы вам нравилась девушка, а у нее оказалось шесть пальцев, что бы вы сделали?
— Продал бы ее в цирк, — ответил я.
— Что, серьезно?
— Нет, конечно, — сказал я. — Шучу. Думаю, меня бы это не очень волновало.
— Даже если бы это могло передаться вашим детям?
Я немного подумал.
— Нет, для меня это, правда, не важно. Что плохого в лишнем пальце?
— А если бы у нее было четыре груди?
Я снова задумался.
— Не знаю.
Четыре груди? Этот разговор может продолжаться до бесконечности. Я решил сменить тему.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — ответила она. — Только что исполнилось. Перешла в повышенную школу[3].
— Давно на занятия не ходишь?
— Нога еще болит, если много ходить. Потом эта ссадина у глаза. В школе все уже достали. Если узнают, что я грохнулась с мотоцикла, начнут болтать: то да се. Поэтому считается, что я «отсутствую по болезни». Можно год пропустить, ничего страшного. В следующий класс я не тороплюсь.
— Понятно.
— Ну, так что? Вы вот говорили, что женились бы на девушке с шестью пальцами, но четыре груди вам не подходит…
— Я не говорил, что не подходит. Я сказал: не знаю.
— Чего не знаете?
— Не знаю… мне трудно такое представить.
— А с шестью пальцами можете представить?
— Конечно. Думаю, да.
— Какая разница? Шесть пальцев или четыре груди?
Я подумал еще немного, но вразумительного ответа не нашел.
— Я задаю слишком много вопросов?
— А что, тебе такое говорят?
— Случается.
Я снова стал смотреть на кошачью тропу. Какого черта я здесь делаю? За все время не показалось ни одной кошки. Не отнимая от груди рук, я на полминуты закрыл глаза. Я истекал потом. Все тело обливали солнечные лучи, наполненные необыкновенной тяжестью. Кусочки льда в стакане девчонки при каждом ее движении позвякивали, как колокольчик на шее коровы.
— Можете поспать, если хотите, — прошептала она. — Как только кот появится, я вас разбужу.
Не открывая глаз, я кивнул.
Воздух был неподвижен, вокруг стояла полная тишина. Голубь уже улетел куда-то за тридевять земель. Я раздумывал о женщине, что позвонила мне. Неужели мы знакомы? Ее голос и манера говорить даже отдаленно никого не напоминают. Но меня она точно знает. Мне казалось, что я вижу перед собой сцену, написанную де Кирико: длинная тень женской фигуры тянется ко мне через пустую улицу, а сама женщина задвинута далеко за пределы моего сознания. У моего уха, не смолкая, тренькал колокольчик.
3
Завершающий этап школьного обучения в Японии, так называемой системы «шесть-три-три» (шесть лет начальной школы, три года средней школы первой ступени и три года повышенной средней школы, в которой школьники готовятся к поступлению в университет).