— Возможно, так оно и есть. А может, и не так. С Моисеем у нас ничего не вышло. Он тоже выдуманная фигура?
— Кто может сказать? Тебе пришлось руководствоваться только Библией. Ну и тоннами комментариев к ней, если они хоть чего-то стоят. Как видишь, не так уж и много.
— А Цезарь? Ты же не скажешь, что никакого Цезаря на свете не было. Но то, что мы знаем о нем, несомненно, забито всякими выдумками. Когда мы его сотворили, у нас вышла карикатура, да и только. И думаю, помнишь, как быстро вся его речь скатилась к абсолютной тарабарщине.
— Это ничего не значит, — возразил Таннер. — Цезарь был одной из первых моделей. Сейчас ты гораздо больше знаешь о том, что делаешь. Думаю, с Сократом все пойдет как надо.
Таннер решил, что устойчивый пессимизм Ричардсона служит тому защитой, созданной, чтобы отгородиться от возможной новой неудачи. В конце концов, не Ричардсон выбирал
Сократа. Кроме того, от впервые использовал параллакс — последнее новшество в программе создания моделей.
Таннер взглянул на него. Ричардсон молчал.
— Давай, действуй, — сказал Таннер. — Вводи Писарро и дай им пообщаться. Тогда и поймем, что за Сократ у тебя получился.
Вдали снова завихрился воздух, и на перламутровом горизонте показалось маленькое темное пятнышко, словно какой-то изъян в ослепительной белизне.
«Еще один демон, — подумал Писарро. — А может, все тот же, американец, предпочитающий показывать только свою голову, без бороды и с короткими волосами».
Но когда демон приблизился, Писарро обнаружил, что это другой, невысокий и крепко сбитый, с широкими плечами и грудью. Незнакомец был почти лысым, но с бородой — густой и неухоженной. Выглядел он лет на шестьдесят — шестьдесят пять и внешность имел безобразную: глаза навыкате, приплюснутый нос с широкими ноздрями, а шея была так коротка, что непомерно большая голова росла, казалось, прямо из туловища. Вся его одежда состояла из тонкой рваной коричневой рубахи, а на ногах ничего не было.
— Эй ты, — позвал Писарро. — Ты! Демон! Ты тоже американец, демон?
— Извиняюсь. Ты сказал: «Афинянин»?
— Я сказал: «Американец». Тот, что был перед тобой. Ты тоже оттуда, демон? Из Америки?
Незнакомец пожал плечами:
— Нет. Думаю, не из Америки. Я из Афин. — В глазах демона мелькнули насмешка и любопытство.
— Грек? Ты — демон-грек?
— Я из Афин, — повторил безобразный старик. — Меня зовут Сократ, сын Софрониска. Я не знаю, кто такой грек, а потому вполне могу им оказаться. Но я так не думаю, разве что греком ты называешь жителя Афин.
Говорил он медленно, с трудом подбирая слова, словно тупоумный. Писарро приходилось иметь дело с такими людьми, и он знал по собственному опыту, что подчас они не так глупы, как прикидываются. С ними нужно держать ухо востро.
— К тому же я не демон, а простой смертный, — продолжал незнакомец. — Как видишь, очень простой.
Писарро фыркнул:
— Ты любишь играть словами, да?
— Друг мой, это не худшее развлечение, — сказал незнакомец и, непринужденно заложив руки за спину, начал спокойно раскачиваться на пятках, с улыбкой глядя вдаль.
— Ну? — нарушил молчание Таннер. — Разве это не Сократ? По-моему, самый настоящий Сократ.
Ричардсон поднял глаза и кивнул. Похоже, у него отлегло от сердца, и он повеселел.
— Должен признать, пока все идет хорошо. Он выгладит реальным и действительно самым настоящим Сократом.
— Именно.
— Вероятно, мы таки справились с проблемой информационного загрязнения, из-за которого не удались ранние модели. Сейчас такого искажения нет.
— А у него есть характер, да? Без всякого смущения подошел прямо к Писарро. Совсем не боится.
— Почему он должен бояться? — поинтересовался Ричардсон.
— А ты бы не боялся? Если бы очутился бог весть где, в каком-то необычном месте, не зная, где ты и как сюда угодил, — и вдруг увидел перед собой свирепого вояку типа Писарро, в латах и при шпаге… — Таннер покачал головой. — Хотя он, может, и не испугался. В конце концов, это Сократ, а Сократ не боялся ничего, кроме скуки.
— Писарро всего лишь модель. Не более чем программа.
— Слышал от тебя уже не раз. Но Сократ-то этого не знает.
— И то верно, — согласился Ричардсон и задумался. — Возможно, это и опасно.
Таннер недоуменно хмыкнул.