Не отвечает Гефест. Не стучит его молот. Нет моего палача нигде.
Нет так нет. Попробуем кликнуть кое-кого поважнее.
— Зевс!
Молчание.
— Зевс, ты меня слышишь?
Ответа нет.
— Эй, да куда же та подевался? Где вся честная компания?
Снова только вулкан отозвался адским ревом.
Ладно, не хотите, не отвечайте. Я медленно поднялся на ноги, выпрямился во весь свой изрядный рост. Скальная толща разверзлась надо мною. Делать подобные фокусы я еще не разучился.
Стоять прямо — тоже дело приятное. Полежали бы вы с мое пятьдесят тысяч лет, поняли бы, что я имею в виду. Да где уж вам, малявки.
Еще одна попытка.
— Зевс! — хором выкрикнула это имя сотня моих ртов. Фортиссимо-фортиссимо. По недрам горы разбежалось эхо. За эти века заново отросли все мои головы. Я залечил нанесенные Зевсом раны. Знать, что я исцелился, приятнее всего. Подумать только, еще совсем недавно мне казалось, что все кончено!
Ну что ж, похоже, никто не откликнется. Нет смысла продолжать кошачий концерт. Главное свершилось: наступил Час Освобождения. Цепи мои распались, как по волшебству, взамен отрубленных голов выросли новые. Пора выбираться отсюда.
Я прошел сквозь гору, как сквозь воздух. Скала для меня не преграда. Беспрепятственно миновал разломы, где кипела рвущаяся наверх, в жерло магма, и очутился под солнцем, на засыпанном пеплом склоне Этны. Затем поднялся на самый верх плюющегося огнем конуса и оттуда заглянул в раскаленное добела чрево горы. Сотня драконьих морд расплылась в сотне ухмылок, а вокруг бушевал жгучий ветер, огненный смерч овевал меня, и потоки лавы выплескивались на склоны горы. С вершины вулкана зрелище открывалось поистине жуткое. Но до чего же отрадно было видеть перед собой мир после многих веков заточения во тьме!
Внизу, далеко на западе, раскинулось кишащее рыбой море. Позади жались друг к другу покрытые лесом холмы. А надо мной пламенело солнце.
До чего же все это прекрасно!
— Хоо-ха! — прокричал я.
Мой торжествующий рев подобно сотне ураганов промчался по склонам величавых сицилийских гор. Он выбил оконные стекла в Риме, снес лачуги в селах Сардинии и разрушил десяток мечетей в тунисской Сахаре. Но самая мощная звуковая волна помчалась на запад, к Греции. Она пересекла море и точно коса прошлась вдоль побережья, срубив верхушки с половины деревьев от Айоса-Николаоса в Ионии до Афин на берегу Эгейского моря, и понеслась дальше, в Турцию.
И это были только цветочки. Я сам направился туда — свести кое-какие древние счеты.
Я быстро спускался с горы. Оранжевая лава чавкала под могучими стопами, а мне все нипочем!
Зовите меня Тифеем! Зовите меня титаном!
Наверное, я привлек к себе внимание, пока спускался огненными склонами к цепочке симпатичных морских курортов, где в те минуты царили паника и истерия, и входил в море на полпути между Фьюмефреддо и Таорминой. Как ни крути, для вас я что-то вроде чудовища: рост четыреста футов, уйма драконьих голов, глаза, мечущие молнии, густые черные перья по всему туловищу и огромные ядовитые гады вместо ног. В свое время даже боги, едва завидев меня, обращались в бегство. Однажды некоторые из них драпанули до самого Египта, стоило мне крикнуть: «Вот я вам!»
Впрочем, извержение вулкана сопровождалось землетрясением, а потому охваченные ужасом жители западной Сицилии могли и не заметить меня. Или не поверить собственным глазам — мало ли что померещится в такой кутерьме? А может, они просто кивнули и сказали: «Ну да! А почему бы и нет?»
Я вбежал в море, нырнул со всеми головами и доплыл в холодной синеве до самой Греции. Даже ни разу не поднялся на поверхность, чтобы глотнуть воздуху. Да и на что мне воздух, насыщенный гарью и ядовитыми газами вулкана? К тому же я спешил.
«Зевс! — думал я. — Я иду к тебе. Ну, держись, мерзавец!»
Вы уже знаете, что я титан. Это не синоним слову «великан», а родовое имя. Мы, титаны, — старейшие из расы богов, нас, так сказать, первыми призвали в ряды тех, кому спокон веку поклоняются люди. И нас, титанов, Зевс наголову разбил задолго до того, как с горы Синай спустился Билл Гейтс со своим MS-DOSom. Задолго до того, как Гомер впервые взялся за арфу Задолго до Великого потопа. Задолго до всего, что ныне имеет для вас хоть какой-то смысл.
Матерью моей была Гея. По-вашему — Земля. Если уж на то пошло, она породила нас всех.
А на заре мира обширное чрево Геи породило всех богов, гигантов и чудовищ. Из него вышел зоркий Уран, или небо, и вместе с Геей они сотворили первую дюжину титанов и титанид, в том числе Океана, Кроноса и Рею.