— А где это «у нас в низовьях», осмелюсь спросить? — поинтересовался Бурдон, держа дверь полуоткрытой и повернув лицо к собеседнику в ожидании ответа.
— Да там, у нас, на «Складе Виски», как прозвали наш дом разные бродяги да лодочники.
— Где же находится этот «Склад Виски»? — спросил Бен не без настойчивости.
— Ну уж про это-то каждый должен знать, сдается мне — виски тянет не хуже перцового пластыря. «Склад Виски» — это дом, где я живу; можно сказать, что это имя я всюду ношу с собой. Теперь я живу в устье Каламазу, значит, и «Склад Виски» там, в низовьях.
— Теперь я понял, в чем дело, — сказал Бурдон, и его красивые губы сложились в презрительную улыбку. — Ты и виски — закадычные друзья и всегда неразлучны друг с другом. Когда я шел вверх по реке — а было это в последнюю неделю апреля, — я что-то не заметил ничего похожего на виски и никакого склада в низовьях.
— Случись тебе пройти мимо недельки на две позже, ты бы нашел и то и другое. Передвижной склад — не то что постоянный торговый склад, по моему разумению: один найдешь без труда, а второй еще поискать надо.
— Прошу тебя, скажи, кто такие Долли и Цветик; надеюсь, этот цветик не благоухает виски?
— Да что ты — только не она! Да она чайной ложки в жизни не выпила, как я ее ни уговаривал, что виски еще ни одному смертному не повредило! Она старается изо всех сил убедить меня, что мне оно вредно, — но тут она ошибается, всякому видно, стоит взглянуть на меня.
Бен взглянул на него и, по правде говоря, сделал неутешительные выводы.
— А почему ты зовешь ее Цветиком — за красоту или за молодость? — спросил бортник.
— У девчонки хватает и того и другого. Долли — моя жена, а Цветик — сестренка. Настоящее ей имя — Марджери Уоринг, да только все ее кличут Цветиком, и я привык, следом за остальными.
Весьма возможно, что Бурдон потерял значительную долю интереса к этому цветку прерий, как только узнал, в сколь близком родстве она находится со Складом Виски. Уж очень непривлекательным существом казался Гершом, и слишком многое выдавало, что прозвище свое он получил недаром — как впоследствии выяснилось, это прозвище было дано авантюристами Дальнего Запада и ему самому, и его жилищу, где бы оно ни находилось, хотя человеку приличному и непьющему и вообразить было трудно, что у этого человека есть какая бы то ни было собственность. Как бы то ни было, бортник вошел в хижину, куда за ним без особых церемоний последовали и трое гостей.
Интерьер шэнти, если применить это изысканное, хотя и не совсем подходящее слово, поражал необычайной чистотой, которой трудно было ожидать от жилища одинокого холостяка, да еще в такой глуши. Мед в аккуратных, ладно сбитых бочоночках располагался возле одной из стен, с таким расчетом, чтобы, занимая как можно меньше места, способствовать украшению комнаты, а не уродовать ее. Бочонки Трутень изготовил своими руками, достаточно изучив ремесло, чтобы справиться с этим делом. Материала в лесу предостаточно, а куча бочарных клепок под соседним деревом показывала, что он собирается продолжать свою работу.
В одном из углов хижины были свалены три хорошо выделанные медвежьи шкуры, и все они были сняты с поверженных врагов всего лишь за последние два месяца. Еще три шкуры были распялены на шестах неподалеку от хижины, высыхая после обработки. Добыча этих животных входила в ремесло охотника на пчел, и трофеи его были достаточно многочисленны. На куче шкур в углу он и спал.
В хижине стоял очень грубо сколоченный стол — доска на четырех ножках; обстановку дополняли лавка-две и довольно вместительный сундук. Правда, на стенах были развешаны разные предметы домашнего обихода; а в углу стояли три винтовки, не меньше, не считая щегольской двустволки, или охотничьего ружья. Этот арсенал наш герой собрал во время своих странствий и сохранил не только из любви к оружию, но и по необходимости и ради безопасности. Припасов к оружию на виду было совсем немного: на колышках висели три или четыре рога с порохом да пара патронных сумок; но у Бена имелось потайное хранилище и для боеприпасов, и для запасной винтовки, расположенное в естественном укрытии на достаточном расстоянии от шэнти, с целью уберечь их от участи самой крепости и прочего имущества, если они подвергнутся разграблению.
Пища вся готовилась на свежем воздухе. Бурдон не пожалел усилий, чтобы процесс этот выглядел как можно более комфортным. У него была небольшая печь, достаточно удобный очаг и нечто вроде склада продуктов под рукой; это хозяйство было расположено вблизи родника, под сенью великолепного вяза. В складе он держал бочонок с мукой, бочоночек с солью, запас вяленого или копченого мяса, а также полбочонка солонины — продукта, высоко ценимого жителями леса, привычными к жизни тогдашних поселков. Каноэ из коры, на котором были доставлены все эти припасы, оказалось достаточно вместительным, а груз лишь придавал остойчивости верткому суденышку; на обратном пути, надеялся бортник, ту же службу, вместо поименованных выше продуктов, которые будут съедены или пойдут на обмен, сослужит ему груз меда.