— Несмотря на проявленную мистером Лэтимером энергию, я с сожалением вынужден осудить его за недостаток осторожности. Позволить противной стороне узнать раньше времени о разоблачении Фезерстона было серьезной ошибкой.
Семь пар глаз повернулись к нему; все неодобрительно ждали дальнейших разъяснений. Однако он, судя по всему, не собирался ничего добавлять, и Молтри вступился за Гарри Лэтимера.
— Джон, вы брюзга, на вас не угодишь!
— Признаться, я не рассчитывал получить выговор от кого-либо из присутствующих, — хмуро заметил Лэтимер.
— Присутствующие, мистер Лэтимер, очень далеки от того, чтобы вам выговаривать, — заверил его полковник Лоренс.
— Что означает выговор мне, сэр, — констатировал Ратледж. — А все оттого, что присутствующие не вполне понимают ни опрометчивости поступка мистера Лэтимера, ни вреда, который он принес. Позволю себе пояснить. Во-первых, то, каким способом мистер Лэтимер исполнил свое поручение, уже достойно порицания. Он обязан был испросить нашего согласия на визит к губернатору, когда решил узнать его намерения и попытаться раскрыть источник утечки информации. Во-вторых, очевидно, что он не имел права делать что-нибудь на собственный страх и риск до тех пор, пока не представит собранию свой доклад. И уже задача собрания — определить, какие шаги следует предпринять, чтобы получить подтверждение этого доклада.
Молтри быстро перебил:
— Какие шаги лучше предпринятых мистером Лэтимером мог изобрести комитет?
— Дело вовсе не в этом, — терпеливо отвечал Ратледж.
— Это не ответ, — поддел его Гедсден.
— Но ответ не вызывает у меня ровным счетом никаких затруднений. Существуют различные способы заставить агента выдать себя. Один из них — и я бы рекомендовал этот метод — заключается в снабжении его ложной информацией о каких-нибудь наших замыслах. Если противоположная сторона действует в соответствии с этой информацией, то совершенно ясно, от кого она получена. Такой метод обладал бы всеми преимуществами метода, примененного мистером Лэтимером, но был бы лишен всех его недостатков.
— И что это за недостатки? — недовольно поинтересовался Молтри.
Ратледж обвел сидящих за столом удивленным взглядом.
— Возможно ли, чтобы это не было очевидно каждому из присутствующих, как очевидно мне. Когда организация типа нашей обнаруживает в своих рядах шпиона, имеется два пути. Либо шпион используется для передачи противнику ложной информации, рассчитанной на то, чтобы усыпить его бдительность и вообще ввести в заблуждение относительно замыслов, которые желательно скрыть, либо шпиона немедленно устраняют. Весьма возможно, что мистер Лэтимер своей неоправданной самостоятельностью отрезал нам оба этих пути.
Лица сидящих помрачнели. Враждебность к Ратледжу по мере проникновения в их умы его доводов уступала место недовольству собой. Лэтимер с досадой почувствовал, что краска заливает его щеки. Едва ли Ратледжу было необходимо продолжать разъяснения, но адвокат был беспощаден.
— То, что мы уже не сможем использовать шпиона в наших целях — бесспорно, поскольку мистер Лэтимер объявил противнику, что раскусил его. Но он, весьма вероятно, теперь еще и сбежит, чтобы вредить нам другим способом. Причина — та же.
Гедсден поднялся и, выдержав секундную паузу, сказал:
— Тогда, честное слово, я должен исключить такую вероятность.
Но Ратледж остановил его.
— Минутку, полковник! На сегодня достаточно скоропалительных решений. Дайте нам, ради Бога, хоть что-то предусмотреть.
— И пока вы будете предусматривать, — воскликнул Лэтимер, тоже вставая,
— вы дадите бежать этому подлецу и тем самым добьетесь, чтобы я в полной мере заслужил ваше порицание. — Только охватившая его обида заставила Лэтимера приписать Ратледжу столь чуждые характеру этого достойного джентльмена побуждения. Обвинение в нечестной игре, брошенное человеку, который ради дела порой не щадил ни себя, ни других, лишила Лэтимера части симпатий собравшихся. Но Ратледж только улыбнулся своей проницательной улыбкой. Подобно Антонию, он хранил гнев в себе, как огниво хранит огонь.
— Мистер Лэтимер совершает одно безрассудство за другим. Прежде чем предпринимать что-либо против Фезерстона, собрание должно решить, что именно и с какой целью следует предпринимать, — сказал он.
— На этот счет у меня нет никаких сомнений, — заверил его Гедсден.
Ратледж посмотрел на него строго.