На расчищенном участке пола распростерлись чудовищно изувеченные тела Ласки и его жены. Между ними, поперек трупа Люс Хендерс, растянулся нагой Лютер Уайт; его мускулистое темное тело поблескивало от пота. Люс, тоже в чем мать родила, лежала ничком на невысокой платформе из полированного камня. С беспристрастностью истинного ученого Амундсон отметил, что у девушки недостает головы. Он оглянулся, но пропажи так и не обнаружил.
Уайт сосредоточенно вонзался напрягшимся членом между бледных, залитых кровью ягодиц мертвой девушки и даже не заметил вошедшего. С каждым толчком он всхрапывал: «Ух-ух-ух!» — а безголовое тело судорожно подергивалось на алтаре, словно оживший зомби. Из темноты за пределами досягаемости лампы постепенно появлялись призраки. Амундсон запрокинул голову и завыл.
— Она моя! — зарычал Уайт. — Ты ее не получишь.
Он оторвался от трупа девушки и выпрямился, все еще впечатляюще возбужденный, с окровавленным удом. Между ягодицами безголового трупа просматривалась лишь бесформенная масса изжеванной плоти — ни дать ни взять отбитая говядина. Уайт, резко дернув головой из стороны в сторону, оглянулся, прянул вперед и схватил лопату с короткой D-образной ручкой. И, занеся ее как топор, крадучись двинулся к инженеру.
Амундсон выстрелил негру в грудь. Уайт долго рассматривал пулевое отверстие, пока из него не начала сочиться кровь, затем расхохотался.
— Пули меня не берут, — прокричал он. На губах его запеклась кровь.
Амундсон снова взвыл и выстрелил в Уайта еще дважды. Вторая пуля попала в сердце. Чернокожий аспирант сложился, как марионетка, если обрезать ниточки. Призраки подступили ближе и закивали, их прозрачные глаза сияли в свете лампы, точно жемчуг.
Инженер засунул револьвер за пояс. Резкий привкус пороха перебил приторную вонь крови. Амундсон ощущал в себе небывалую мощь — он был могуч и силен, как никогда прежде. Голова ясная, мысли упорядочены и в высшей степени рациональны… Он почувствовал, как его собственный мужской орган наливается кровью, и оценивающе покосился на безголовый труп.
— Нет, моя, — пробормотал он себе под нос и захихикал.
Его направляло нечто более властное, чем похоть. Он чувствовал: в темноте за пределами круга света таится обширное пространство, уходящее вниз, точно перевернутый купол звездных небес. Вот что пытались сказать ему призраки. Эту бездну надо исследовать. Такова его судьба; только ради этого он и родился на свет. Он прислушался; теперь он почти слышал перешептывания призраков. Если он останется здесь, в темноте, вместе с ними, то очень скоро они начнут разговаривать с ним и учить его. Он сможет пробыть тут долго, очень долго. Еды с лихвой хватит. Это его собственные мысли или мысли призраков?
Амундсон шагнул вперед, поскользнулся в крови Уайта и тяжело упал на пол, ударившись затылком о полированный камень. Что-то покатилось под его рукой, когда он попытался приподняться. Инженер заморгал и поднес предмет к свету. Только тогда пришло узнавание: это же тот самый овальный черный камень, что он положил в карман рубашки и напрочь о нем позабыл.
Он поднял камень повыше — над толпой мертвецов пронесся вроде как вздох. Действуя по наитию, без раздумий, Амундсон ткнул камнем в сторону призраков. Бледные тени отступили — точно туман от языков огня. Инженер заморгал и помотал головой. Что он тут делает, в этой темной пещере? В голове возникло смутное воспоминание о том, как он ушел из лагеря и спустился вниз, в туннель. Он снова попытался подняться на ноги, выругался и пополз к лампе, крепко сжимая камень в левой руке.
Сознание возвращалось урывками, перемежаясь провалами забытья. Он был в туннеле. Он, спотыкаясь, брел по каменистой пустыне. Он проталкивался сквозь толпу призраков; те даже не пытались воспротивиться. А потом он сидел за столом в общем шатре. Все было в норме. Он взялся за недопитую чашку с кофе: она казалась чуть теплой на ощупь — или, может, ему просто почудилось. Распечатка с изображением лица статуи лежала перед ним на столе. Он перевернул лист нужной стороной вверх и посмотрел на него еще раз. Слава. Богатство. Престиж. Успех. Признание.
Он разжал пальцы — лист выскользнул из руки и спланировал под стол. Амундсон с удивлением осознал, что до сих пор сжимает в левом кулаке овальный талисман, и осторожно положил его на стол. Посидел немного, неотрывно глядя на вход в палатку. Сквозь проем было видно, как древние призраки расхаживают туда-сюда вековечной процессией проклятых душ.
Быстрыми, скупыми движениями он извлек револьвер, поставил на взвод, вложил дуло в рот — и спустил курок.