Не успели мы немного отойти, как брюки наши окрасились цветочной пыльцой. Несмотря на высокие травы, следы читались очень отчетливо. Наконец они привели нас к протоке, шумно сбегавшей с Джебель-Джехеннем. В этом месте следы вывели нас к месту, вытоптанному копытами лошадей. Подробное изучение местности показало, что отсюда уходят следы не четырех, а десяти лошадей. Двое из шести конокрадов до нападения на наш лагерь бежали, а не ехали верхом. Здесь воры прятали своих лошадей.
Линдсей состроил недовольную мину.
— Плохо… Я в ярости!
— Чем она вызвана?
— Они уйдут!
— Почему?
— У них у всех теперь есть лошади… а мы бежим.
— Ба! Тем не менее я их догоню, если только… вы выдержите. Но это совершенно не нужно. Придется не только смотреть, но и стрелять.
— Так стреляйте!
— Намеренно ли воры пришли в наш лагерь?
— Хм!
— Возможно, пожалуй, и нет. Мне кажется, что они следовали за судном по берегу, к которому мы вчера пристали. Случайно ли их след уходит на запад, или это объясняется только тем, что воры не решились переправиться через реку при высокой воде, да еще с чужими лошадьми?
— Значит, они делают обход?
— Да. Они ищут брод или более удобное место для переправы, а потом опять повернут в прежнем направлении.
— Хорошо, очень хорошо… прекрасно! — Он сбросил одежду и подошел к берегу.
— Да, сэр! Вы хороший пловец?
— Yes!
— Здесь не самое подходящее место для переправы, если вы, конечно, хотите сохранить одежду и оружие сухими. Накрутите одежду тюрбаном на вашу шляпу!
— Хорошо… очень хорошо… Сделаю!
Я тоже скатал из одежды тюк и укрепил его на голове. Потом мы вошли в воду. Этот англичанин был на самом деле столь же искусным пловцом, как и выносливым бегуном. Мы удачно переправились и снова оделись.
Линдсей полностью смирился с моим главенством. Мы поспешно преодолели еще примерно две английские мили, направляясь на юг, а потом повернули к западу, где гряда холмов давала далекий обзор. Мы поднялись на высоту и огляделись. Куда только хватало глаз, нигде не было видно живого существа.
— Nothing! Ничего… ни души… скверно!
— Хм, и я ничего не вижу!
— Если вы заблуждаетесь… что тогда?
— Тогда у нас еще есть время преследовать их там, на речке. У меня еще никто безнаказанно не крал лошадь, и я вернусь, лишь когда отберу четырех наших лошадок.
Я тоже.
— Нет. Вы должны оставаться при своих вещах.
— Вещи? Ба! Пропадет — куплю новые… Охотно заплачу за приключение… Очень хорошо.
— Стоп! А вон там, на горизонте, вы не видите какое-то движение?
И я указал рукой направление. Он вытаращил глаза, широко раскрыл рот и расставил ноги. Его ноздри раздувались — он выглядел так, словно его орган обоняния тоже наделен свойством видения или по меньшей мере даром предвидения.
— Верно… я тоже вижу!
— Это приближается к нам.
Yes! Если это они, я их всех перестреляю!
— Сэр, это же люди!
— Это воры! Их надо застрелить… непременно!
— Мне жаль, но в таком случае я вынужден вас оставить.
— Оставить? Почему?
— Я защищаю свою жизнь, если на меня нападут, но без нужды людей не убиваю. Думаю, вы истинный англичанин?
— Well! Englishmen… Nobleman… Gentleman…[106] не будет убивать… только возьмет лошадей!
— Кажется, вы в самом деле такой.
— Yes! Десять точек… правильно!
— Четыре свободных, шесть под всадниками.
— Хм! Вы хороший охотник… Вы правы… Сэр Джон Раффли много рассказывал… Оставайтесь со мной… Хорошо заплачу, очень хорошо!
— Стреляете вы метко?
— Хм, очень нормально!
— Так пойдемте. Мы должны отступить, чтобы они нас не заметили. Наша позиция будет внизу, между холмами и рекой. Мы пройдем еще минут десять дальше к югу. Там холм так плотно подходит к воде, и ускользнуть им от нас не будет никакой возможности.
Теперь мы торопливо сбежали вниз и скоро достигли указанного мною места. Река была окаймлена тростниками и бамбуком, а у подножия холма росли мимозы и высоченная полынь. Для укрытия у нас было достаточно места.
— И что теперь? — спросил англичанин.
— Вы устроитесь здесь, в тростниках, и позволите людям пройти. Я спрячусь за мимозами, у выхода из этой теснины. Когда воры окажутся между нами, мы оба выступим. Стрелять буду я один, потому что я, видимо, лучше разбираюсь в обстановке, а вы употребите свое оружие только по особому моему приказу или если вашей жизни будет грозить серьезная опасность.