— Но у нас с собой нет никого…
Экспедитор, увидев выражение золотого лица, все понял и предпочел помолчать.
— Если я не сумею восстановить такую простую вещь, как обесточенная червоточина, значит, я уже мертв и испытываю адские муки. А теперь пошли.
Гор зашагал через площадь к «Последнему броску».
— Вы уходите? — спросил Тизак.
— Только ненадолго, — заверил старого аномийца Экспедитор. — Нам надо слетать и кое-что проверить. Это займет меньше суток. Ты останешься здесь?
— Я хотел бы услышать окончание вашей истории. Я задержусь на какое-то время.
Экспедитор, подавив желание извиниться, поспешил вслед за Гором.
За то время, которое потребовалось кораблю, чтобы нырнуть в гиперпространство и выйти из него в трех миллионах километров от фотосферы звезды, кулинарный процессор успел приготовить порцию ризотто с лимоном и жареными овощами. Лиззи обычно готовила это блюдо, стоя с большой сковородой у плиты, попивая вино и помешивая еду в течение получаса, пока они обсуждали прошедший день. В дополнение к рисотто Экспедитор заказал тарелку чесночных хлебцев и порцию тертого пармезана, которым посыпал горячий рис. Лиззи всегда возражала против этого, утверждая, что пармезан заглушает вкус овощей. Гор на предложение присоединиться только покачал головой.
— Ты все еще беспокоишься о Джастине? — спросил Экспедитор.
— Нет, я не беспокоюсь о Джастине, — проворчал в ответ Гор. — Мы еще не прошли границу временного эффекта, когда она должна добраться до Кверенции.
— Ну и хорошо.
— Даже если что-то случится, мы не в силах снарядить спасательную экспедицию.
— Если только Араминта не убедит Небесного Властителя покинуть «Серебряную птицу», других препятствий для ее полета я не вижу.
— И это тоже не остановило бы мою Джастину. Разве что задержало бы ее, но не больше. Ты себе не представляешь, какой упрямой она может быть.
— И откуда в ней эта черта? Интересно.
Гор слабо усмехнулся.
— От матери.
— В самом деле?
— Не имею понятия. От этого воспоминания я избавился тысячу лет назад.
Экспедитор положил в рот кусочек чесночного хлебца и втянул воздух, чтобы его охладить.
— Я не верю.
— Сынок, моя жизнь ничуть не похожа на мыльную оперу. Я не могу себе этого позволить. Мой эмоциональный багаж равен нулю. У меня не было ничего общего с той женщиной с тех пор, как Найджел наблюдал за историческими шагами Дилана Льюиса.
— Что?
— Ну и дети пошли! Высадка на Марсе.
— А, конечно.
Гор возмущенно вздохнул.
Экспедитор не понял, какое отношение это имело к их разговору. Он подцепил вилкой еще порцию ризотто, и тут «Последний бросок» вернулся в реальное пространство-время. В экзо-зрении немедленно вспыхнули предупреждающие иконки и изображения с наружных сенсоров. Быстрая проверка показала, что силовое поле корабля способно сдержать возросший уровень радиации и повышение температуры. Но изображение с гисрадара, искаженное колоссальной силой притяжения звезды, было расплывчатым. Отклик резонанса квантового поля тоже ухудшился.
— Надо подойти ближе, — заявил Гор.
Корабль начал разгоняться в сторону звезды до 10 g, — и Экспедитор предпочел не спорить. Он только надеялся, что Гор не станет проверять, какую температуру они способны вынести. Хотя, учитывая его взвинченное состояние, вполне мог бы.
В радиусе десяти миллионов километров от звезды не было ни одного пограничника, а те немногие, что следили за этим сектором пространства, не проявили к их полету никакого интереса. Не было здесь и каких-либо станций, только остатки астероидов да выгоревшие ядра комет. Самым близким значительным объектом оказалась первая от светила планета, вращавшаяся на расстоянии в семнадцать миллионов километров. День
для этого скопления спекшихся камней длился три с половиной года, что в полдень приводило почти к полному расплавлению поверхности. Интерес к их экспедиции проявил только корабль, следующий за ними от самых Близнецов Лео, который по-прежнему держался на дистанции в пять миллионов километров и соблюдал режим скрытности.
Предела безопасности «Последний бросок» достиг приблизительно в миллионе километров от бурлящей плазмы фотосферы, оставив их плыть в тонком ультрафиолетовом слое короны. Из бушующего внизу ядерного шторма вздымались гигантские языки плазмы, грозящие поглотить маленький корабль, а затем рассыпались вдоль индукционных линий тайфунами расщепленных частиц.