И почему цари не могут обращаться с людьми, как в старые добрые времена? Раньше каждый знал свое место, тебя не пытались обворожить, не пытались обращаться с тобой как с равным, словно ты тоже можешь поднимать солнце из-за Края мира.
— Должно быть, увлекательное ремесло, — продолжал Теппик.
— Как вам угодно, сир, — сказал Птаклюсп. — Достаточно одного вашего слова, ваше величество…
— А как строится вся эта штука?
— Что, ваше величество? — в ужасе переспросил Птаклюсп.
— Разве плиты сами летают по воздуху?
— Нет, о нет, сир.
— Очень интересно. Так как же тебе это удается?
Птаклюсп едва не прокусил губу. Выдать тайны ремесла? Его охватил неподдельный ужас. Вопреки всем ожиданиям, на этот раз Птаклюспа выручил Диос.
— Строительство осуществляется с помощью определенных тайных знаков и заклинаний, — объяснил он, — в происхождение которых не следует вдаваться. Это есть мудрость, — он помедлил, — современных веков.
— И получается, как я вижу, быстрее, чем таскать вручную, — заметил Теппик.
— Старые методы тоже были неплохи, ваше величество, — ответил Диос. — А теперь, может, мы начнем?
— Да, конечно. В любом случае — так держать.
Птаклюсп вытер со лба пот и, подбежав к краю карьера, замахал платком.
Все на свете в плену у своих имен. Измените имя — и вы измените то, что стоит за ним. Конечно, на практике все намного сложнее, однако с паракосмической точки зрения суть именно в этом…
Птаклюсп 2-б коснулся камня концом посоха.
Жаркое марево вокруг всколыхнулось, взвихрился песок, и плита, плавно проплыв несколько футов над землей, опустилась на крепежные канаты.
Только и всего. Теппик ждал, что грянет гром, полыхнут языки пламени, но работники уже сгрудились вокруг очередной плиты, а несколько человек тянули первую к месту закладки.
— Весьма, весьма впечатляюще, — печально произнес Теппик.
— Совершенно согласен, ваше величество, — признал Диос. — А теперь нам пора возвращаться во дворец. Близится Церемония Третьего Часа…
— Да, разумеется, — оборвал его Теппик. — Отличная работа, Птаклюсп. Желаю успеха.
Птаклюсп принялся кланяться, вне себя от радостного волнения.
— Хорошо, ваше величество, — сказал он и решился приступить к главному: — Осмелюсь предложить вашему величеству взглянуть на последние чертежи.
— Царь уже одобрил чертежи, — вмешался Диос. — И если я не ошибаюсь, пирамида полным ходом сооружается?
— Да, да, конечно, — согласился Птаклюсп, — но мы подумали, что на этой аллее, вот здесь, видите, перед входом, можно было бы поставить статую, ну скажем, Шляпа, Ястребоглавого Бога Нежданных Гостей, отдают по себестоимости…
Диос бросил взгляд на чертежи.
— А это у него что — крылья?
— Даже не по номиналу, не по номиналу… — в отчаянии повторил Птаклюсп.
— А это — нос?
— Скорее клюв, скорее клюв… Выслушай меня, о жрец, как насчет того, чтобы…
— Вряд ли, — ответил Диос. — Нет, определенно нет.
Он поискал взглядом Теппика, обозрел карьер, громко застонал и, сунув кипу чертежей архитектору, бросился бежать.
Теппик шагал по тропинке к ожидающим неподалеку колесницам, с тоской поглядывая на суетящуюся вокруг свиту, но решил задержаться возле работников, обтесывающих угловой камень. Почувствовав на себе взгляд царя, они застыли робко и покорно, как стадо овец.
— Так, так, — произнес Теппик, внимательно рассматривая плиту, хотя все, что он знал об искусстве отделки камня, можно было бы высечь на песчинке. — Экая глыбища!
— Ты ведь каменотес? — спросил он, обращаясь к ближайшему из работников, у которого при виде царя отвисла челюсть. — Интересная, должно быть, работа?
Бедняга вытаращил глаза и уронил зубило.
— M-м, — с трудом выдавил он.
Диос уже мчался к месту происшествия, его одежды грозно развевались. Он подхватил расшитые полы и пустился в галоп, сандалии шлепали, едва не сваливаясь на бегу.
— Как тебя зовут? — спросил Теппик.
— А-а-аргл, — в ужасе захлебнулся работник.
— Что ж, рад познакомиться, — сказал Теппик и, взяв безвольную руку, энергично потряс её.
— Ваше величество! — проревел Диос. — Нет!
Вырвав руку, каменщик запрыгал, завертелся на месте, схватившись за правое запястье, корчась и вопя, как от боли…
Крепко ухватившись за подлокотники трона, Теппик бросил на верховного жреца испепеляющий взгляд.