Диос обыскал всю комнату и остановился, медленно покачиваясь взад вперёд как стрелка компаса. Взгляд его был прикован к царскому саркофагу. Большой, вместительный саркофаг. Во всем его внешнем виде сквозило нечто роковое.
Несколькими шагами Диос пресек комнату и откинул крышку.
— Можно не стучать, — проворчал царь, — я и не собирался никуда отлучаться.
Теппик не без страха заглянул внутрь. Мумия царя пребывала на положенном месте в совершенном одиночестве.
— Диос, ты уверен что с тобой все в порядке? — спросил он.
— Да, Ваше Величество. Излишняя осторожность не повредит, Ваше Величество.
— По моему тебе лучше выйти на свежий воздух, — предложил Теппик, не в силах совладать с соблазном.
Растерянный, Диос производил зловещее впечатление, способное смутить кого угодно: вас вдруг охватывало инстинктивное ощущение нереальности бытия.
— Да, Ваше Величество. Спасибо, Ваше Величество.
— Присядь, а я пока попрошу кого-нибудь принести воды. Потом пойдем проведаем пирамиду.
Диос сел.
Раздался негромкий, но поистине ужасный хруст.
— Он сел на трирему, — прокомментировал царь. — Первая его шутка за все время нашего знакомства.
Применительно к пирамиде слова «массивный» обретало новый смысл. Она нависала над окружающим пейзажем, подавляя его. Теппику казалось, что сам её вес искажает пропорции предметов, расплющивая царство как свинцовый шарик.
Впрочем он понимал, что это нелепо. Какой бы огромной пирамида не была, по сравнению, скажем, с горами, она смотрелась крошечной.
Но по сравнению со всем остальным она действительно была гигантской. Но горы и предполагались большими, такова была их идея, заложенная в системе мироздания. Пирамида же была рукотворной, размерами своими превышая все отпущенные рукотворному границы.
А ещё она была очень холодной. На черном мраморе граней белоснежный иней сверкал в лучах полуденного солнца. Теппик по глупости дотронулся до него пальцем и сразу отдернул руку — лоскуток кожи прилип к ледяной поверхности.
— Ну и холодная!
— Она уже накапливает энергию, о дуновение реки, — пояснил Птаклюсп, активно потея. — Иными словами — пограничный эффект.
— Я заметил, что ты остановил работы над погребальными покоями, — произнес Диос.
— Люди… температура… пограничные эффекты… слишком рискованно, — пробормотал Птаклюсп.
Теппик переводил взгляд с одного на другого.
— В чем дело? — спросил он. — Есть проблемы?
— M-м, — промычал Птаклюсп.
— Вы немного опережаете график. Блестящая работа, — признал Теппик. — Ты вложил в эту постройку столько труда…
— M-м. Да. Столько. Кругом было тихо, если не считать отдаленных голосов перекликающихся работников да тихого свиста ветра, рассекаемого острыми каменными гранями.
— Как только установим вершину, все будет в порядке, — наконец выдавил из себя строитель пирамид. — Когда она засветится — никаких проблем.
Он ткнул пальцем в навершие из сплава золота с серебром. Лежащий на козлах камень был на удивление небольшим — примерно фут или около того в диаметре.
— Хотим поставить завтра, — сказал Птаклюсп. — Надеюсь, ваше величество, вы почтите церемонию своим присутствием? — Не в силах скрыть волнение, он судорожно мял полы своей одежды. — Будут напитки, — запинаясь пообещал он. — И серебряный мастерок, который вы сможете взять на память. Все будут кричать ура и бросать шапки в воздух.
— Безусловно, — вмешался Диос. — Это большая честь.
— Для нас тоже, ваше величество, — заявил Птаклюсп с самым, что ни на есть верноподданным видом.
— Я и имел в виду тебя, — ответил жрец, поворачиваясь к широкому берегу, лежащему между основанием пирамиды и рекой, в два ряда уставленному изваяниями и стелами, которые отражали деяния царя Теппицимона.[19]
— Да, ещё, вот это — убрать, — добавил он, указав пальцем.
Птаклюсп взглянул на него с видом оскорбленной добродетели.
— Вот эту статую, — пояснил Диос.
— Ах эту… Понимаете, мы подумали, что, когда вы увидите её на месте, при правильном освещении… Это Шляп, Бог Нежданных…
— Убрать, — повторил Диос.
— Вы, как всегда, правы, ваше преподобие, — униженно сказал Птаклюсп.
В данный момент судьба Шляпа мало его волновала, но вкупе с прочими проблемами архитектору уже начинало казаться, что изваяние буквально преследует его.
— Не появлялась ли здесь молодая женщина? — спросил Диос, наклоняясь поближе.
19
Тут ваятелям пришлось приложить максимум фантазии. Покойный царь обладал множеством прекрасных качеств, но способность творить великие деяния, увы, не входила в их число. Общий итог таков: число врагов, поверженных в прах его колесницей, = 0; количество тронов, сокрушенных его сандалиями, = 0; число случаев, когда он заставлял мир содрогаться, как колосса на глиняных ногах, = 0. Однако с другой стороны: периодов террора — 0; случаев, когда его собственный трон страдал от чужих сандалий, — 0; гонений на бедняков — 0, дорогостоящих военных походов — 0. Таким образом, жизнь его можно рассматривать как победу с ничейным результатом.