Диос улыбнулся.
— Взять её! — отчеканил он, и начальник стражи, стрелой метнувшись вперёд, сгреб Птраси в охапку.
Девушка не тронулась с места. Диос нагнулся и поднял стрекало.
— Снаружи дворец окружен, — предупредил он. — Надеюсь, ты это понимаешь. Выйти к нам в твоих же интересах.
— Это почему? — спросил Теппик, стоя под прикрытием тени и лихорадочно пытаясь нашарить на поясе духовую трубку.
— Тогда, по повелению царя, тебя бросят священным крокодилам, — пожал плечами Диос.
— Неплохая перспектива, верно? — хмыкнул Теппик, дрожащими руками собирая разобранную на части трубку.
— Не хуже прочих, — ответил Диос.
В темноте Теппик ощупывал знаки на маленьких шишечках дротиков. Большинство действительно эффектных ядов испарились или изменили состав и стали безвредными, но оставалось ещё немало других снадобий, предназначенных обеспечить клиенту мирный непродолжительный сон. Таким образом, убийца мог подобраться к цели, минуя многочисленных неусыпных телохранителей. Вовлекать их в погребение считалось невежливым.
— Ты мог бы отпустить нас, — тянул время Теппик. — Подозреваю, что именно этого тебе и хочется. Чтобы я ушел и никогда не вернулся. И меня это тоже вполне устраивает.
Диос заколебался.
— Ты забыл сказать: «И отпустите эту девушку», — произнес он наконец.
— Да, конечно. И её тоже. Отпустите, — исправился Теппик.
— Нет. Я не изменю своему долгу перед царем! — вскричал Диос.
— О боги, Диос! Ты ведь прекрасно знаешь, что царь — это я!
— Я не раз видел настоящего царя, — сказал Диос. Ты — не царь.
Теппик окинул взглядом ясли, где лежал верблюд. Верблюд, обернувшись, взглянул через плечо.
И тут мир разом свихнулся.
Мир и раньше был с приветом, но сейчас он тронулся окончательно и бесповоротно.
Все пирамиды ярко пылали, озаряя небо коричневым, как копоть, светом. Братья Птаклюспы из последних сил волокли камень на главную рабочую площадку.
Птаклюсп 2-а упал на дощатые подмости, сопя и свистя, точно прохудившиеся мехи. Несколькими футами выше пирамида раскалилась так, что до неё уже нельзя было дотронуться, и не оставалось никаких сомнений, что это именно она скрипит, подобно паруснику, застигнутому штормом. Птаклюсп 2-а всегда уделял вопросам механики неизмеримо меньше внимания, чем стоимости постройки, но он был совершенно уверен, что пирамида не может издавать такой звук. Это как дважды два не может равняться пяти.
Птаклюсп 2-б протянул руку к камню, но тут же отдернул её: мелкие искры вспыхнули на кончиках пальцев.
— Тепло ощущается на ощупь, — выдохнул он. — Это удивительно!
— Почему?
— Для того чтобы раскалить такую массу, я имею в виду столько тонн…
— Не нравится мне все это, Два-бэ, — дрожащим голосом произнес 2-а. — Давай бросим камень здесь, и все. Уверен, так будет правильнее всего, а утром пошлем сюда народ, они точно знают, что…
Слова его перекрыл рев. В пятидесяти футах над их головами ещё один язык пламени пляшущей колонной вознесся к небу. Птаклюсп 2-а вцепился в помост.
— Будь все проклято! Я больше не могу…
— Потерпи ещё минутку, — перебил Птаклюсп 2-б. — Что же всё-таки скрипит? Камень скрипеть не может.
— Не будь идиотом, весь этот чертов помост сейчас рухнет! — Птаклюсп 2-а, выпучив глаза, уставился на брата. — Ну скажи, скажи, что это он так скрипит!
— Нет, на этот раз я абсолютно уверен. Скрипит изнутри.
Братья уставились друг на друга, затем одновременно взглянули на шаткую лестницу, уходящую к вершине — или туда, где она должна была быть.
— Давай! — скомандовал Птаклюсп 2-б. — Она никак не может зажечься, нужен разряд…
В этот момент словно взревели все континенты разом.
Теппик ощутил все на собственной шкуре. Кожа его съежилась. Будто кто-то схватил его за уши и пытается свернуть ему шею.
Он увидел, как начальник стражи, упав на колени, пытается сдернуть с головы шлем, — и запрыгнул в стойло.
Вернее попытался запрыгнуть. Все кругом перекосилось, и он грузно рухнул на пол, который сейчас, похоже, сомневался: а не превратиться ли ему в стену? Теппик с трудом встал на ноги, но его бросало из стороны в сторону, и он, пытаясь сохранить равновесие, выделывал какой-то нелепый танец.
Очертания конюшни исказились, как в кривом зеркале. Когда-то, ещё в Анке, Теппик видел одно такое зеркало: он и его друзья скинулись по монетке, чтобы заглянуть в «Бродячее Душераздирающее Заведение д-ра Инкогнито». Но тогда ты знал, что это всего лишь изогнутое стекло, в котором голова твоя вытягивается сосиской, а ноги расплющиваются, словно футбольные мячи. Жаль, все творящееся вокруг не могло получить такого же невинного объяснения. Возможно, чтобы вернуть окружающему нормальный вид, сейчас потребовалось бы как раз кривое зеркало.